Невеста Полоза

— Смогла бы я… — едва слышно выдохнула, замечтавшись, но тут же спохватилась, что сказала это вслух. Обмерла вся, покраснела до кончиков ушей. — То есть, смогла бы я интересно его сама снять? Вряд ли, да? Раз уж сам царевич не может вместе с главным магом царства, — на лице снова оказалась нарочито — натянутая улыбка, она выпрямилась, вот и в затылке что — то зачесалось от неловкости.

— Что не по зубам магии, то легко и просто для любящего девичьего сердца — тихо отозвался маг, пряча улыбку. Вопрос тут был скорее не в том сможет ли девушка, а захочет ли царственный параноик. С девушками Злат обращался просто: как только одна из любовниц или употребляла слово на букву "л" или начинала вести себя очень нагло, он давал ей от ворот поворот без всяких сожалений. И были же среди его фавориток приятные, скромные девушки. Если царевичу нравился кто из простых, то после его постели жили те весьма неплохо. За время легких, необязывающих ни к чему отношений на памяти Света выкинули девушку из дворца в исподнем только раз. Наглость, конечно, — это второе счастье, но нужно хоть думать иногда что ты творишь и как это может на твоей судьбе сказаться.

Глава 15

Настоящие любовницы были скромницами при Злате и занозой в заднице без него. Змеицы сидели в печенках у все более — менее разумных и преданных царевичу придворных, но тот только усмехался на осторожные предостережения. При всем равнодушии к любовницам, Злат был парнем пылким и не мог долго обходиться без женского внимания, посему предпочитал смотреть сквозь пальцы на проделки любовниц, пока те не хватали через край. Если Есенья серьезно хотела бы озаботится получением сердца царевича, маг порекомендовал бы ей

первым делом извести соперниц. Если тебя в супружеской спальне ждет пылкая и любящая девушка, то зачем тебе другие? По поводу самопожертвования Полоз загнул, а другом сам не очень стремился кому — то становится, ограничиваясь максимум хорошими знакомыми. То ли боялся, что история с другом, который украшает собой теперь дальние уголки царского сада повторится, то ли просто ни к кому привязываться не хотел. Они даже дружеские спарринги магические не устраивали никогда: царевич бледнел как мел, качал головой и уходил, найдя какой — либо предлог. Государственные дела приучили держать его себя в руках, что было ужасно трудно при его взрывном характере. Если Злат чувствовал, что начинает терять контроль, он предпочитал уничтожить предмет мебели или какой — нибудь иной неодушевленный объект. Добродушный и разозленный Полоз — два разных существа. У друга даже голос менялся, становился жестким, грозным, пробирающим до мурашек…

— И каким образом ты будешь его завоевывать? План есть? — что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Свет бы на трезвую головв повесился, осознав, что отбросил за долю секунд обращение "Вы", но "компотик" бурлил в венах, толкая еще и не на такое.

Еся покраснела еще сильнее, чем до того, хотя, казалось, куда уж больше?

— Завоевовывать? — немного заплетающимся от длинного слова языком отозвалась Есенья. Глаза ее уже смотрели задурманнено. — Да куда мне кого завоевывать, господин придворный маг… — Она опустила взгляд на колени, но не прячась, а оглядывая себя снизу и до возможного. Взгляд остановился на не слишком выдающейся груди, что заставило еще раз обреченно вздохнуть. — Злат он… — подходящее слово никак не находилось, — царевич, — наконец, определилась Есенья, — а я? Деревенская девка, без манер, не обученная толком, государством управлять мне не с руки. Да и разве взглянет Злат на меня? Волосы паклей, сама, что жердь. Говорить красиво не умею, ходить даже… на дворцовых как взглянешь, точно лебедушки плавают, — девушка тоже незаметно для себя опустила церемонии. Почему — то этот темноволососый мужчина располагал ее к доверию. — Сам же видишь. Не думай, я не прибедняюсь. Просто знаю, как со стороны выгляжу и цену себе знаю. Не место мне с царевичем рядом. Да и кому того надобно? Мы с ним ведь сразу условились обо всем, ты ведь слышал. Да и дело ли, навязываться к человеку… змею… которому того не надобно?

И так тоскливо от собственных слов сделалось, что в груди разом груда камней обрушилась, да так и осталась лежать, тяжелая, неприятная.

И думать, Есенья, не смей, чтоб в царевича влюбляться. Ну повздыхала издалека на красоту такую, позамирала от случайных касаний в бурном танце, но разве на что большее следует рассчитывать? Незачем!