Невеста Полоза

Кусок в горло лез с большим трудом, хотя голод в желудке ощущался. Есе казалось, что с каждой минутой нить между ними натягивается и уже едва не звенит и грозит вот-вот порваться. Что тогда будет, когда это напряжение прорвётся?

И никак не ожидала девушка того, что последует дальше. От медовухи в голове стало легче, но вот жар в теле лишь усилился. Она только убрала свою тарелку, ополоснула руки и вернулась к столу, но не успела сесть, как Злат подошёл вплотную. Его руки обжигали даже сквозь одежду, а слова, казалось, проникали в самую душу. Она боялась поверить в услышанное, искала на его лице признаки того, что это такая дурная шутка, но, похоже, говорил царевич вполне искренне.

— Я не… — говорить и ощущать на шее горячее дыхание было крайне проблематично. Голос почему-то не слушался, — не люблю никого… кроме тебя.

Признание далось неожиданно легко, будто так и хотело вырваться все это время, но царевна боялась, что тем лишь оттолкнёт Злата. Вдруг тот решит, что она слишком легкомысленная, если влюбилась едва его зная или что хочет власти или ещё что дурное? Как бы смогла объяснить ему, как волнуется сердечко рядом с ним? Как хорошо и спокойно, когда они просто разговаривают. Как восхищается его статью, когда он общается с придворными. И как гордится решениями, которые царевич принимает на благо народа. А ещё он бывает таким простым, как тогда в городе, близким и родным, заботливым.

Дрожащие пальчики опустились на груди царевича. Будь что будет. Может, вернувшись во дворец он опомнится? Вспомнит о своём обещании себе самому и нежелании быть чьим-то мужем? Пускай… Но сейчас, здесь, они были вдвоём. И Есенье хотелось поверить в эту невозможную сказку.

Странно, что мысли в мозгах еще остались после инцидента в бане и тихого признания девушки. Ох, спать сегодня он будет из рук вон плохо. Нельзя пока снимать чертов браслет, с их "везучестью" им только беременности в таком холоде не хватало. Отлично, он думает еще о ком-то, кроме себя. Попал куда более крупно, чем сам предполагал, но сгорит к чертовой матери на матери на месте, если не позволит себе хотя бы немного отпустить поводья. Если уж не получать удовольствие самому, то хотя бы подарить его ей, да и кто сказал, что хотя бы ласкать тело супруги — это не удовольствие. Сумеет сам себя оттащить, наступить на горло желанию довести дело до конца.

— Иди сюда. Не бойся, — мягко попросил Злат, перемещаясь с девушкой на застеленную чистым бельем кровать. И как делили бы ту не понятно — одна в доме. Видимо, тут супружеская чета жила, но пусть тут жили хоть девятихвостые лисицы, это сейчас вряд ли могло бы оторвать горящий взгляд молодого человека от прекрасного юного смущенного лица с чуть приоткрытыми губами.

Если уж хотел учить целоваться, то почему бы не приступить к урокам немедленно? Раздеться всегда можно успеть, но у кого карета через пять минут уходит? Вся ночь впереди, вряд ли кому из них захочется ночью выйти волкам в зубы.

Змей улыбнулся почти хищно, поглаживая "жертву" по спине. Она будто правда была кроликом перед удавом и первым делом нужно расслабить это нежное, пусть временами и чуточку невозможное существо.

— Я не хочу и не буду делать тебе больно. Не бойся. Ты же любишь танцевать? Это тоже своего рода танец, — кто бы знал как хотелось перейти в горизонтальную плоскость, но можно ставить жирный крест на интимных отношениях, если грубо вести себя с невинной девушкой. Невинная-то она невинная, но разжигает в нем такие мысли, которые не снились прожженым куртизанкам.

Начал царевич с нежного поцелуя, зарываясь пальцами в женские волосы. Так давно хотел прикоснуться к каштановому водопаду, усмирить своими касаниями, теперь только дал себе волю, постепенно добавляя в поцелуй те искорки страсти, рождавшиеся в его груди.