Невеста принца

– Лорда Уортингтона? Смутно помню, что ты как-то упоминал о нем. Он еще жив? Ведь ему, должно быть, стукнуло…

– Дяде далеко за семьдесят, но он еще с нами, – усмехнулся Рэндалл, но тут же снова стал серьезным. – В последнее время старик хворал, и я боялся, что мы его потеряем, Большую часть нынешнего сезона я провел у него… Но старый упрямец выкарабкался, слава Богу, и собирается пережить всех нас. Короче, я подумал, что замок Уортингтон будет лучшим местом, где можно переждать, пока дело так или иначе не разрешится. Боюсь, дядя несколько запустил хозяйство, но жить в доме все-таки можно.

– Джоселин всегда мечтала жить в замке, – пробормотал Томас.

– Сомневаюсь, чтобы она мечтала о чем-то подобном. Но в таком месте едва ли станут искать несравненную леди Джоселин Шелтон.

– Несравненную леди Бомон, ты хотел сказать.

– Черт возьми, Томас! Я никогда не считал себя романтиком, скорее всегда был самым приземленным практиком. Человеком, который делает только то, что необходимо.

Рэндалл встал и прошелся по комнате.

– Человеком, который считает своим долгом принять участие в войне, если его страна воюет, – ровным голосом произнес Томас.

– Вначале, признаюсь, мне казалось, что это всего лишь захватывающее приключение.

Лицо Рэндалла приняло суровое выражение, как и всегда, когда заходила речь о его участии в войне. Служба в разведке представлялась молодому человеку чем-то вроде азартной игры, приятно возбуждающей, горячащей кровь, рискованной авантюрой с высокими ставками. Но вскоре он понял, что ставки не просто высоки. На карту была поставлена не только его судьба, а жизни тысяч безымянных английских солдат, которые зависели от точности собранной им и доставленной вовремя информации. И вместе с этим пониманием пришел страх, известный тем, кому приходилось держать в руках судьбы других людей. Соединенный с чувством ответственности, страх оттачивал способности, заставлял совершать невозможное.

Вероятно, в этом и заключалась причина сегодняшней неудачи – он просто недостаточно испугался для того, чтобы хорошо сделать свою работу. Но теперь Бомон не мог позволить, чтобы кто-то лишился жизни из-за того, что он не справился с работой.

– Ты сказал, что по натуре не романтик, – напомнил Томас.

– Что? Ах да. – Рэндалл тряхнул головой. – Я не склонен к цветистым фразам или… – он улыбнулся, – к поэзии. Но все же когда я думал о женитьбе, мне представлялось… – Он помолчал, чтобы подыскать нужные слова. Не переставая мерить шагами комнату, он то уходил из круга света, отбрасываемого люстрой, в тень, то возвращался. Ему пришло в голову, что это подходящий символ. – Я думал…

– Что же ты думал?

– Что по крайней мере буду хорошо знать женщину, на которой решусь жениться. Возможно, она будет мне симпатична. Разумеется, желанна. Более того, мне захочется провести с ней оставшуюся жизнь. – Мысль становилась яснее ему самому по мере того, как он развивал ее. – Я никогда особенно не рассчитывал на любовь, но все-таки надежда оставалась… Мои родители вступили в брак по любви, но с тех пор как отец умер, матушка влюблялась раз десять, а то и больше…

Томас сдавленно хмыкнул, и Рэндалл тоже не смог сдержать улыбки.

– Так, во всяком случае, утверждала она сама. Но все же, видимо, недостаточно сильно, чтобы расстаться с титулом виконтессы Бомон. – Рэндалл покачал головой. – Я уверен, что для нее был возможен один-единственный брак, как и для моего отца. Подозреваю, что последую их примеру. В моей жизни не будет ни разводов, ни аннулированных браков.

– Все это сложно, крайне сложно… – Томас внимательно посмотрел на друга. – Ты уверен, что, кроме брака, нет иного пути?

– Увы! Хотел бы я, чтобы он был. – Рэндалл провел рукой по волосам. – Я даже не знаю наверняка, сохраняется ли угроза для жизни леди Джоселин. Знаю только, что, если с ней что-то случится, виноватым буду я. А я не могу этого допустить, что означает… – Он через силу усмехнулся. – Придется идти под венец.

– Все могло быть куда хуже, – постарался ободрить друга Томас. – Она могла оказаться дурнушкой.

– Брось, Том. – Рэндалл снова опустился в кресло. – Дурнушка испытывала бы благодарность к супругу при любых обстоятельствах. Разве благодарность дурнушки не предпочтительнее ненависти красавицы?

– Сомневаюсь, что она так уж тебя ненавидит. Возможно, на нее нашло временное помрачение.

Рэндалл бросил на приятеля скептический взгляд.

– Как бы то ни было, – сдавленно вздохнул он, – она станет моей женой.

Он постарался стряхнуть с себя меланхолию, навеянную этим разговором. Им предстояло обсудить вещи более важные, чем чувства его будущей жены.

– Теперь о том, что будет завтра…