Невеста проклятого (СИ)

Она открыла глаза и тут же, зажмурившись, уткнулась в подушку, глубоко и часто дыша, пытаясь задушить проступившие слёзы, но, горло, будто тисками прихватило. Знать, бабки Бреславы не стало… Но не успела она погрузиться в горе, как взяло смутное предчувствие. Открыв глаза, Росья обнаружила, что всё так же лежала отвёрнутой к стенке, только светёлку заливал утренний, холодный свет. Всей кожей почувствовала, что Станиславы нет рядом. Повернулась, чтобы убедится в том, и застыла. Сердце захолонуло в страхе. Лавка сестры пустовала.

«Странно, обычно спит до пения последнего петуха. Уж не надумала ли сестрица сбежать?»

Только подумала, и мороз по телу: — «А что, если правда? И сон этот не случайно.»

Росья в лихорадке поспешила вспомнить, о чём толковала бабка, но ночь неумолимо утекала, как вода сквозь пальцы, забирая с собой все видения.

«Нет, не может Станислава так поступить с отцом, матушкой, со всеми!»

Однако Росья не выискала взглядом девичьих уборов: ни гребня на сундуке широкого, резанного из кости, (им сестра очень дорожила), ни очелья, расшитого жемчугом, что носила не снимаючи, ни накосников, ни бус. Только платья были разбросаны по лавке, будто сестра ворошила их, наспех перебирая, а такого она никогда не позволяла себе — всегда опрятная.

Росья, не помня себя и напрочь позабыв о сне, слетела с лавки, не почувствовала стопами и ледяного пола, прошла к месту Станиславы. Вновь и вновь оглядывала беспорядок, что учинила сестра. Вышла из-за оцепенения, когда за дверью шаги тяжёлые послышались.

Отец предстал перед дочерью распалённый в гневе, до красноты в глазах.

— Сбежала, — пыхнул он горячим дыханием, раздувая ноздри, глядя на пустующую лавку Станиславы.

Но тут взгляд его скользнул к Росье, будто он только что её приметил.

— Ты знала?

Росья не вольна собой от растерянности, замотала головой.

Стиснув челюсти отец, снова бросил взгляд на лавку.

— Даже нарядов своих не взяла, паскудница.

За его широкой спиной появилась матушка, напуганная и встревоженная.

— Найду, на глазах у всех выпорю, — прошипел он, горячась, развернулся и ступил за порог.

— Из терема ни ногой! — только и услышала Росья его строгий наказ.

Она стояла ни живая ни мёртвая, осознавая, что сестрица натворила. После такого не быть Доброге старостой в Елицах, погонят.

Сердце бешено запрыгало в груди, и руки дрожь проняла. Не медля больше, Росья кинулась платье надевать, опоясавшись, наспех заплела и косу. Нужно найти её. Хоть отец и приказал не покидать стен, но Станиславу нужно вернуть!

«Пока народ обо всём не прознал, может, обойдётся ещё всё», — лелеяла она надежду.

Отперев ставни, Росья выглянула наружу. Елица, ещё погружённая в предрассветные сумерки, потихоньку просыпалась. Рыбаки уже ставили сети на песчаном берегу, лаяла всё та же злючая псина за околицей. На окоёме полосами сочился через плотную пелену туч тусклый свет. День будет пасмурный. В ответ этой мысли закрапал дождь, оставляя на руках Росьи дрожащие холодные капли. Закрыв ставни, она прошла к двери, снимая с крючка душегрейку.

Как же она не услышала ухода сестры? Всё сон, такой глубокий и крепкий был, что и не очнулась. Вспомнила о Бреславе, и в груди сердце сжалось. Неужели ведунья всё же покинула этот мир и по реке забвения отправилась в свой последний путь, в чертог предков?

В голову одно за другим хлынули воспоминания былые, предстали перед ней те времена, когда бабка жила с ними. На то время Росье было от роду восемь зим, мало тогда она смогла уразуметь слов её, да перенять мудрость старицы. А толковала она дельное, вся деревня ходила к ней за словом заветным. Она и судьбы разгадывать могла, сама Макошь-пряха ей в том покровительствовала. Но однажды Бреслава собралась и покинула кров. Куда пошла — не сказала, но стой поры о ней никто ничего не слышал. Росья часто вспоминала её, тосковала, а теперь вот и сон придвиделся.

«Знать бы, чему наставляла она во сне?»

И вдруг вспомнила. Говорила о даре к пророчеству, что срок подошёл. Росья поёжилась, застёгивая последнюю петлю жилетки, душно, жарко стало. Она выглянула за дверь.

— Руяна! — позвала чернавку.

Девка быстро появилась на лестнице.

— Звала, Росья?

— Отец где?

— Так ушёл только давеча, — она перехватила тяжёлую корзину в другую руку, видно шла стиранную одежду развешивать в натопленную клеть.

«Откуда же Доброга узнал, что Станислава терем покинула? Может, люди его видели?» — но вслух Росья ничего не сказала, верно чернавки ещё не знают, что приключилось ныне ночью, и об уходе старшей дочери Доброги ещё не прослышали.

Росья вышла за порог, притворив за собой дверь, спустилась.

— Куда же ты в такую рань? — остановила её Руяна, любопытствуя.

— Росой хочу умыться в поле, — не задерживаясь более, она спустилась на крыльцо, сбежала с порога под хмурое небо, огляделась.

Отец, верно, пошёл прямиком к избе Верлада толковать с отцом наглеца, что посмел увести дочку. Оглядев верхушки сосен, Росья выйдя из ворот, направилась к лесу. Потянуло именно туда.