Невеста рока. Книга первая

— Руфус Панджоу, ты убил моего дедушку. По твоему приказу дедушку и его невинных подданных силком вытащили из их жилищ. И семьдесят пять процентов этих несчастных умерли на проклятом корабле, владелец которого ты! Мистер О’Салливан рассказал мне (я никогда не забуду его слов), что капитан Хамблби неоднократно, но тщетно просил тебя отдать судно на слом и построить новые, лучшие суда, дабы перевозить людей в надлежащих условиях. Но тебя волновала лишь твоя выгода, Панджоу! Для тебя всегда были важны только деньги, ведь так?

Панджоу, трясясь, с ужасом смотрел на маркиза. Тот дернул за шнурок сонетки. Тут же вошли двое мужчин в масках. Один из них держал в руке кожаную плетку. Маркиз приказал:

— Снимите с него камзол, привяжите к скамье лицом вниз и наградите его пятьюдесятью ударами плетки.

Панджоу взвыл:

— Я не вытерплю этого! Я не выживу! У меня слабое сердце. Пощадите меня!

— Ты же не щадил меня, хотя я была намного беззащитнее тебя, ибо была совсем ребенком, — проговорила Елена холодно.

Маркиз повернулся к слугам и сказал:

— Приступайте.

Комната наполнилась свистом рассекающей воздух плетки и жуткими животными воплями. Девушка с каменным выражением лица молча наблюдала за поркой, ощущая при этом, что Фауна отомщена — по крайней мере частично. Но опять ее триумф имел привкус горечи… Она стояла без движения, пока экзекуция не завершилась. Потом полубесчувственного Панджоу с истерзанной спиной одели и отправили обратно в Плимут, где он обнаружил печальное пепелище на месте своего роскошного дома.

Рыдающий, стонущий и полностью подавленный, Панджоу убрался из Плимута, чтобы никогда там не показываться, и Шартелье больше ничего не слышали о нем.

Так закончился еще один эпизод из жизни девушки, когда-то проданной в унизительное рабство.

А вскоре после этого злополучного для Панджоу происшествия маркиз и маркиза де Шартелье отправились в свой столичный особняк, чтобы устроить роскошный прием. Все светское общество Лондона было взволновано и заинтриговано, гостиные полнились самыми удивительными слухами.

Прием и бал в особняке Шартелье всегда обещали сказочные развлечения. Но на этот раз вся пикантность состояла в том, что приглашения гостям пришли не только от загадочного французского маркиза, но и от его супруги Елены, маркизы де Шартелье. Маркиз женился. Ни одна живая душа не знала, что собой представляет его жена и кто она. Известно было лишь, что волосы у нее золотые, как огонь, что она невиданной красоты, а также образованна и умна, как и ее супруг. Знали также, что с ней знаком молодой Гарри Роддни, который персона грата в их доме и безумно влюблен в маркизу.

Естественно, все это делало званый вечер нетерпеливо ожидаемым и интригующим.

Глава 24

Ночь приема у де Шартелье обещала быть звездной и теплой, предшествующий ей весенний день переливался яркими солнечными лучами. Никогда еще деревья в Грин-Парке не выглядели более зелеными, а голландские тюльпаны, так любимые королевой Шарлоттой, являли собою истинное буйство красок.

Этой ночью под небом, усеянным яркими звездами, особняк де Шартелье приветливо сиял ослепительным светом, струившимся изо всех окон. К парадному подъезду ежеминутно подкатывали роскошные кареты со знатными гостями, а также с избранными, менее знатными, ибо Люсьен очень любил наблюдать, как люди высокого звания вынуждены были общаться под его крышей с теми, кто ниже их по положению в обществе или кого они люто ненавидели.

Бывшая леди Памфри, ныне леди Хамптон ехала на прием в одной карете со своею старинной подругой Клариссой, маркизой Растинторп, которая за прошедшие четыре года снова пополнила свое семейство и теперь была матерью троих сыновей, что было страшным ударом для Генриетты, ибо от ее брака с Эдвардом родились две дочери. Она не любила этих девочек от второго брака и старалась видеться с ними как можно реже. Она ненавидела и презирала Эдварда за то, что он совсем обленился, растолстел и обращался с ней бесцеремонно. Он постоянно придирался к ней и становился особенно злобным, когда она вздыхала по доброму и снисходительному Джорджу, которого в свое время так недооценивала. Ее второй брак был неудачен во всех отношениях.

Сильно располневшая и уже не такая красивая, как прежде, Генриетта надеялась этой ночью за отсутствием прочих достоинств поразить присутствующих своим нарядом. Она надела весьма экстравагантное пестрое атласное платье, сшитое в новом стиле ампир[48] у самого модного портного. Ее накладные волосы украшали нитки жемчуга, перья и цветы. При виде супруги Эдвард усмехнулся, но Кларисса восхищалась ее нарядом; она сама, по-прежнему миниатюрная, хотя и пухленькая, была густо увешана драгоценностями Растинторпов. Обе дамы непрерывно болтали, обсуждая внешний вид особняка Шартелье и недавнюю загадочную женитьбу Люсьена.

— Кто же она такая? — недоуменно вопрошала Кларисса.