Невеста рока. Книга вторая

— Ну, что еще мне сказать тебе, глупая девчонка? Что ты единственная женщина в моей жизни? Это было бы чертовской ложью.

Она стояла рядом с ним, убитая, подавленная, и выглядела так, точно ее сердце пронзила стрела.

— Я не понимаю вас, — прошептала она. — В том, что вы только что сказали, нет смысла. Я лишь прошу позволить мне любить вас и никого другого. А вы разве не можете пообещать мне любить только меня?

— О, не надо пытаться поймать меня на слове. Довольствуйся тем, что имеешь, — грубо и насмешливо произнес он.

Ее взор стал таким несчастным, что даже Вивиан смягчился. Он крепко обнял ее и, охваченный новым порывом страсти, начал осыпать долгими поцелуями, шепча между ними:

— Не волнуйся, дорогая Шарлотта. Ты очень красивая, и я, правда, люблю тебя! Мы скоро снова увидимся. А теперь я должен отвести тебя домой, а то Нан забеспокоится, куда это ты запропастилась. Пошли же.

И он протянул ей руку. Шарлотта взяла ее, стараясь сдержать горестную дрожь, сменившую возбуждение, в котором она находилась час тому назад.

Глава 7

Весенний день сменился лиловыми сумерками, когда молодые любовники наконец вышли из леса.

Дойдя до дубовых ворот, ведущих к фруктовому саду, через который Вивиан обычно добирался до замка, молодой человек остановился и улыбнулся девушке.

Его лицо раскраснелось. Глаза были полны удовлетворения, приправленного лишь очень слабым ощущением вины. Он понимал, что совершил чудовищный грех, и если об этом узнает мать, то огромные неприятности ждут как его, так и Шарлотту. Но единственное, что беспокоило его, — это собственная безопасность. Его мало волновало, что ожидает эту девочку, которой не исполнилось еще и семнадцати. Все девушки одинаковы, цинично считал он, все они дуры, всегда готовые исполнять мужские прихоти. Правда, Шарлотта была несколько особенной, и он наслаждался ее красотой. Его также приятно удивила ответная страсть с ее стороны. Конечно, он всегда чувствовал, что она — пылкая натура, а теперь окончательно убедился в этом.

— Нам надо вскоре встретиться вновь и повторить нашу прелестную идиллию, — нежно произнес он, ласково проводя кончиком пальца по ее щеке.

Она молчала. Ее лицо было мраморно-бледным. Глаза стали огромными и испуганными. Она вновь выглядела опрятной и скромной; привела в порядок смятое платье и пригладила волосы. Однако сознание, что она лишилась невинности, терзало ее. Теперь, когда переполнявшее ее возбуждение прошло, она с ужасом думала о том, что совершила.

— Нет… нет, это никогда не повторится, — шептала она и, с силой прикусив губу, пыталась уклониться от его бешеных поцелуев.

— Почему, глупышка? Почему ты не целуешь меня, не отвечаешь на мою любовь, когда я люблю тебя?

— Любовь… — запинаясь, проговорила она. — Да, но любовь не это.

— Ерунда, — рассмеялся он, но в уголках его глаз появились сердитые морщинки. После девушка никогда не казалась ему такой желанной, как перед… ни одна девушка.

— Я никогда не смогу позволить подобное, — шептала она, и слезы, подобно крошечным бриллиантам, висели на ее ресницах.

Зрелище женских слез всегда раздражало Вивиана.

— Полно, только не устраивай сцен, — лениво произнес он.

Ее несчастное сердце и смятенный ум были потрясены проявлением такого равнодушия.

— Что скажет ее светлость? — выдохнула она, внезапно уткнувшись лицом в ладони. Затем отчаянно зарыдала.

— О Боже! — раздраженно воскликнул Вивиан. — До чего же странные существа эти женщины! Сначала радуются объятиям мужчины, потом же, когда покидают эти объятия, рыдают от сожаления. Почему они не стараются подобно нам, мужчинам, воспринимать такие вещи как часть великого замысла Природы?

Она перестала плакать, пронзенная в самое сердце его словами. В эту минуту Шарлотте еще с трудом верилось, что любовь ее соблазнителя уступила место грубости и бесцеремонности. Она ощутила, как рушатся ее первые сладкие иллюзии.

Побледнев, она промолвила чуть слышно:

— Я не хотела рассердить вас. Но считаю, что совершила нечто ужасное.

— Боже мой, тебе же хотелось этого не менее, чем мне! Разве не так? — грубо и требовательно спросил он.

Она откинула голову назад и без улыбки, гордо ответила:

— Да.

Он отвернулся. Где-то в глубине души, правда, слишком глубоко, он почувствовал раскаяние. И погладил ее по плечу.

— Ну полно, полно тебе, глупышка Шарл… дай мне вновь увидеть твою улыбку. Как я уже сказал, ты чертовски привлекательна, и мне безумно хочется прогуляться с тобой по этим лесам еще раз. Завтра я должен ехать в Оксфорд, однако летом вернусь домой. Какая жалость, — добавил он, — что мне нельзя пригласить тебя на бал в День Поминовения[23]. Это невозможно из-за твоего положения.

Ее положение! Каким бы низким ни было ее положение, впервые Шарлотта ощутила отвращение к этим словам, особенно в такие важные минуты. Это был ужасающий для нее момент, она отчетливо поняла, как бездумно и опрометчиво поступила, отдавшись Вивиану Чейсу.