Невеста Серебряного дракона

— Теперь иди к Жанне, - подталкиваю малышку к двери. – Переоденьтесь в то красивое розовое платье, хорошо? И перевяжите заново волосы.

Она в припрыжку несется через всю комнату, но уже у порога внезапно останавливается, поворачивается ко мне и испуганным шепотом спрашивает:

— Меня тепель... не возьмут?

Я откладываю все дела, подхожу к ней, присаживаюсь рядом на корточки и быстро выпутываю атласную ленту из ее косы. С минуты на минуту должны приехать ее будущие приемные родители и, хоть это против моих правил, я разрешаю им видеться чаще установленных сроков. Сегодня как раз такой день.

— Ты всегда-всегда, - я перебираю пальцами ее длинные волнистые волосы, которые всегда немного пушатся вокруг висков и надо лбом, иногда делая ее похожей на маленький одуванчик, - будешь самой-самой красивой. И тебя всегда будут любить просто так, а не за что-то. – Быстро вплетаю ленту обратно в косу, завязываю концы длинным бантом и осторожно прижимаю Юлю к себе. – А колени заживут.

Она тут же расплывается в улыбке и шустрой мышью выскакивает за дверь.

Я мысленно считаю до десяти и возвращаюсь обратно к дивану, чтобы собрать мусор и спрятать аптечку в самый верхний ящик. Его тоже запираю на ключ.

Нужно выдохнуть – я на ногах с шести утра, и не будет преувеличением сказать, что за все это время ни разу даже не присела. Сначала мы с Жанной возились с тестом для кексов на сегодняшнюю благотворительную ярмарку, потом наряжали, чесали и умывали всех маленьких головорезов, потом оформляли прилавки, занимались «торговлей» и бегали с флаерами и шариками, чтобы ни один посетитель не ушел с пустыми руками.

Все-таки идея Наны оказалась удачной.

Я делаю два шага в сторону стеллажа с зеркалом на боковой стенке, окидываю себя придирчивым взглядом. В домашнем комбинезоне собственного производства, сшитом из десятка пар старых и совершенно не подлежащих реставрации джинсов, простой мужской рубашке и с перевязанными косынкой волосами выгляжу как что-то среднее между оголтелой «яжематерью» и молодой Мерлин Монтро, когда она, чтобы доказать всем, что не одежда красит человека, а человек – одежду, устроила фотосессию в мешке из-под картошки.

То есть, объективно, в свои тридцать пять я выгляжу максимум на тридцать.

Довольна своими сочными в нужных местах формами, тонкой талией, отсутствием крупных морщин и даже теми тремя седыми волосками, которые обнаружила вчера перед сном. Обнаружила – и не стала выдирать. Если мне суждено в сороковник стать седой, я лучше подстригусь «под мальчика» и буду хулиганистой молодой бабулей, чем превращусь в истеричку, которая впадает в депрессию из-за каждой белой волосины.

Пальцем смахиваю маленькое пятно шоколадного крема на щеке и остаюсь полностью довольна своим видом. И приподнятым боевым настроением, как раз идеальным для встречи с кем-то из головорезов господина Коряги.

В маленькой приютской гостиной, которую мы, в буквальном смысле, сделали своими руками, мужчина в дорогом костюме смотрится так же нелепо, как новенький спортивный «Порше» на свалке в горе мусорных пакетов. Он стоит в пол оборота и очень нелепо делает вид, будто заинтересован детскими каракулями на стене.

Я его уже видела. Именно он заявился к нам с новостью о том, что мы незаконно заняли здание, в котором господин Будущий крутой сенатор собирается строить медицинский центр для важных лунных детишек. Ничего не имею против лунной детворы, но они – дети из элитного сословия, отдельная неприкосновенная каста, у которых есть родители с полными карманами денег. Место для очередной современной больницы для них можно выбрать абсолютно любое в городе, вовсе не обязательно посягать на полуразвалившуюся халупу, по стечению обстоятельств ставшую приютом для человеческих детей. Странно, что мистеру Будущему сенатору никто не сказал о таких элементарных вещах.

— Господин?.. – Черт, и его фамилию я вспомнить не могу. Черт бы побрал этих лунников с их апострофами.

Он резко поворачивается, растягивает губы в неприятную официальную улыбку и какое-то время ждет моей ответной реакции.

— Просто Лори, - говорит он, кашляет в кулак и избавляется от радости на лице.

— Так лучше. – Показываю пальцем на собственные губы. – Волкам не идет показное дружелюбие, господин Лори.

Он кивает и скороговоркой выдает какую-то шутку о бизнесе. Наверное, даже смешную.

— Могу я попросить стакан воды, госпожа Шереметьева? – Он снова закашливается, достает белоснежный носовой платок и украдкой вытирает влагу с внешних уголков глаз. – У вас немного... странно пахнет?

Я иду к шкафчику, который, как и почти все здесь, густо украшен детскими поделками – в основном фигурками из соленого теста – наливаю в стакан минеральной негазированной воды и протягиваю Лори.

— Это корица, - говорю чуть погодя, когда он делает пару глотков и снова прочищает горло. – У нас была ярмарка сладостей. Жаль, что вы не пришли раньше – могли бы купить пару коробок выпечки и внести вклад в благотворительность.

— Да, я... – Тычет пальцем куда-то себе за спину и снова вытирает текущие градом слезы. – Видел флажки и... лозунги.