Невеста (СИ)

Однако, его наследники придерживались совершенно иной политики, регулярно совершая набеги на соседние государства. Иногда обходилось разорением нескольких деревень у границы — горцы, угнав скот, разворовав дома и попортив девок, успокаивались и возвращались восвояси. Порой они входили в раж и с огнем и железом, как таран, шли внутрь государств-соседей, пока их не останавливали войска-защитники. Обычно дальше одного-двух масштабных столкновений дело не шло — потерять треть войска и оружия хватало, чтобы горцы уменьшали свои аппетиты.

Причем больше всего страдали от подобного соседства мы — южные соседи. Оно и понятно — княжество Поле-у-Моря славилось плодородными землями, спокойной погодой, красивыми девушками и кроме этого имело выход к морю.

И так бы могло продолжаться еще не одно столетие, но около тридцати лет на трон Нортовых Гор пришел тогда молодой и жестокий царь Зор, решивший расширить границы своего государства и изменить его название, увековечивая уже свое имя. И тогда дошло до настоящей войны. Говорят, что в те года только с нашей стороны погибло три сотни тысяч мужчин и не менее трети от этого числа мирных жителей. Сколько потерял противник, неизвестно, но, судя по рассказам тогдашних очевидцев, за одного нашего воина погибало по два горца.

Все это я узнала, когда была еще совсем маленькая — мой отец любил вечерами сажать меня к себе на колени и рассказывать про то, какие отношения были между разными государствами, где правил какой правитель, какие люди жили в разных местах и, конечно же, подробно говорил про своего отца — моего деда, который был участником той самой войны. Я же с упоением слушала про баталии, схватки, рукопашные бои и разные виды оружия, за что регулярно получали от мамы и я, и папа, потому что «она же девочка, зачем ей знать про мечи и колья».

Отец умер, однако все его истории остались живы в моей памяти.

И вот сейчас то, что казалось какой-то старой страшной сказкой, оживало — слухи о новой войне ползли и ширились, хоть и не укладывались в головах нового поколения не знавшего битв и насильственных смертей.

— Ай, — взвизгнула я и зашипела от боли в уколотом пальце, — с-с-с…

Алая глянцевая капелька выступила на пальце, и не успела я глазом моргнуть, как она стремительно покатилась вниз и упала на воротник вышиваемой мной рубашки. Я застонала от отчаянья — еще одна плохая примета — кровь на свадебном наряде. Я точно прогневила богов! Застирать пятно не составит труда, а задобрить высшие силы — очень непросто.

Засунув палец в рот, я ощутила медный вкус смешиваемой со слюной крови. Пускать на самотек ухудшающиеся отношения с богами — все равно, что махнуть рукой на свою судьбу — самое последнее дело, особенно накануне таких важных жизненных изменений, как свадьба. Нужно непременно, как-то исправлять ситуацию.

Загадав, что нынешней же ночью попробую загладить свою вину перед высшими силами подношением, я подхватила рубаху, ведро и мыло, чтобы устранить досадную оплошность — пятно.

Как водится, не бывает худа без добра — я решила, что это прекрасный повод отправиться к реке, а заодно и навестить жениха в шатре, посмотреть, как идут работы, и узнать, как сильно он по мне соскучился.

Выскочив из дому, я шустро побежала по улице, стараясь не привлекать внимания маминых подружек — кумушкам только дай повод попричитать над испорченной вышивкой и посудачить о плохих приметах.

К счастью, они меня и не заметили, так как были увлечены беседой, которой до меня долетали только обрывки:

— …прогневили, знать, богов…

— Сюда им хода нет, так…

— …что, детишки голубоглазенькие народятся!

— Ха-ха-ха!

На мгновение мне захотелось остановиться и послушать, о чем это сплетничают тетки, но я все же продолжила свой путь, а то времени в обрез. Идти до реки минут пятнадцать, а ведь нужно еще высушить рубашку, да с Соколиком ненаглядным хоть пяток минут постоять.

Дорожка быстро ложилась под ноги, и мысли в голове, не смотря ни на что, были веселые и радужные. И вся природа как будто светилась радостью вместе со мной: солнце светили горячо и ярко, птицы щебетали на все лады и ветер был легок и свеж.

Даже когда я по дороге встретила Лиску, с которой у нас завсегда были прохладные отношения, и при мне всегда делавшая гордую мину, она прямо сияла от счастья — глаза блестели, щеки пылали, а с уст не сходила широкая улыбка.

— Привет, Лиска, — кивнула я, невольно заражаясь от нее еще большим весельем и улыбаясь, — ты чего такая?

— Ха-ха-ха, — тут же засмеялась смешливая девушка, — разве плохо жить? Очень даже хорошо! Ха-ха-ха.

Она всплеснула руками и побежала дальше по тропинке мимо меня, оставив у меня какое-то странное тревожное ощущение. Не знаю, что именно меня взволновало, то ли странный ответ Лиски, то ли немного хитрая улыбка (а, Лиса — она лиса и есть), то ли весь ее всклокоченный вид: встрепанные волосы, запутавшиеся в них травинки и мятая юбка…