Невеста (СИ)

Он шептал и шептал разные нежности, признавался в любви и говорил о нашем будущем и многом другом, и я чувствовала, что мне снова становится спокойно и радостно. А потом Сокол начал целовать меня, сначала просто собирая губами с моих щек слезинки, нежно, едва касаясь, затем его губы нашли мои, и поцелуи стали затяжными, волнующими. Он целовал мою шею, скулы, ключицы, опускаясь ниже. С каждой минутой и с каждым новым поцелуем в моей груди нарастало томление. Как цветок, раскрывающийся навстречу солнцу — лепесток за лепестком, так и жажда внутри меня росла, ширилась. А когда Сокол в порыве упоения сжал зубами сквозь одежду мой сосок, чаша цветка с горячим возбуждением перекинулась и ее содержимое стремительно потекло от груди вниз — через живот прямо к самой чувствительной точке между моих сведенных ног.

Сокол снова уложил меня на траву, целуя, обнимаясь, касаясь, лаская. А у меня не было ни душевных сил, ни желания отталкивать его. Мой жених гладил мою грудь, сжимая ее сквозь материю, целовал ноги, терся слегка шершавыми щеками о бедра и внутреннюю сторону ног, заставляя мурашки табунами носиться по всему моему чувствительному телу.

А когда он поднимался выше, чтобы поцеловать мои губы, виски и глаза, я чувствовала, как в мой живот или ногу упирается твердый возбужденный член. Я почти наощупь поймала его рукой, погладила, приласкала, срывая тихий стон с губ любимого. Вверх-вниз, вверх-вниз — такое простое движение, а сколько сладострастия слышалось в стонах парня. Я и сама чувствовала, что все мое тело находится у самого предела какой-то черты, за которую я вот-вот переступлю.

Сокол с глухим рыком потянул вверх мою юбку, ноги сами собой раскрылись навстречу ему, и не было в этом чего-то неправильного. Его рука нырнула между моих разведенных ног, пальцы накрыли влажные складочки, массируя, лаская, то и дело задевая самую чувствительную точку, от которой по телу рассыпались искры. Один палец парня медленно, будто с опаской, как бы не спугнуть, проник в меня. Это было легко, потому что там уже давно было горячо и влажно.

— Хочу тебя взять, — стонал мне в губы Сокол, — хочу брать тебя, брать тебя, брать снова и снова…

Мне нечего уже было ему возразить, так как я и сама этого хотела. Я выгибалась навстречу его пальцам, бедра сами собой поднимались вверх, насаживаясь, принимая.

К одному пальцу добавился и второй, они двигались внутри настойчиво и ритмично, растягивая нежное место, даря новые сладкие ощущения.

В моей голове не было ничего, кроме неистового желания, чтобы эти ощущения длились бесконечно, только бессвязные стоны и всхлипы срывали с губ. Но спустя несколько минут и их уже стало не хватать. По всей видимости, Соколу тоже.

Мой возлюбленный убрал руку — я негодующе замычала, так как ощутила ужасную пустоту внутри, которую непременно хотелось заполнить. Но вдруг я поняла, почему он это сделал — место пальцев занял более крупный орган. Его головка терлась о мои складочки, растирая влагу, заставляя сердце биться все чаще и сильнее. То же движение — вверх-вниз, вверх-вниз, но теперь уже я блаженно закрывала глаза и стонала, повинуясь ему.

Сокол с шумом выдохнул, и я поняла, что сейчас произойдет именно то, чего я так страшилась, чего боялась и ждала. То, возврата чему уже не может быть.

«Неужели вот так? Здесь, на берегу, а не в супружеской постели? Тут, открыто, бесстыдно, в сумерках заходящего солнца, а не робко и стыдливо, скрывшись ото всех за стенами своего дома и непроглядной пеленой ночи?»

— Нет, Сокол, нет, — закричала я, упираясь ладонями в мокрую от пота грудь возлюбленного, — пожалуйста, остановись.

Взгляд парня, который я увидела был ошарашенным и немного сумасшедшим, подернутый пеленой возбуждения, он как будто говорил: «Только не снова!»

Я почти физически ощутила, какую телесную и душевную боль причиняю своим очередным отказом, поэтому, не дожидаясь, пока Сокол опомнится и то ли взбесится, то ли предпочтет игнорировать мою просьбу и просто закончит то, что начал, я невероятным усилием, которому и сама удивилась, опрокинула парня на спину и залезла на него сверху, оседлала, как скакуна, и затараторила, не давая ему действовать и закрыв ему рот руками:

— Соколик, милый, не прямо сейчас, пожалуйста, потерпи еще чуть-чуть. Все будет, обещаю, только не прямо сейчас. Я готова и хочу этого, но подожди.

Я смотрела в его глаза, наполняющиеся негодованием и разочарованием.

— Сегодня, хорошо, сегодня ночью? Милый, Соколик, сегодня буду твоей, но не сейчас, пожалуйста? — причитала я и пыталась увидеть в его глазах отклик.

А потом, повинуясь неясному шальному порыву, одним движением опустилась ниже к самым ногам возлюбленного, обхватила руками стоящий возбужденный ствол и резким хищным движением вобрала его в рот, сколько смогла, услышав долгий протяжный стон.