Невеста (СИ)

— Ты же сама согласилась играть в Зоряницу, ты знала правила, — мой жених с хитрым прищуром смотрел на меня, — я — злой и страшный серый волк, а ты моя нежная сладкая добыча. Если б ты убежала, я бы остался голодным, но я тебя поймал и теперь должен съесть. Таковы жестокие правила.

— Может я тебе поддалась? На самом деле я могла бы убежать! — пискнула я.

— Значит, нужно было убегать. Сама виновата.

Сокол еще раз хищно улыбнулся и пропал из поля моего зрения, склонившись низко к моему животу — я ощутила его горячее дыхание на коже возле пупка. Одна властная рука легла мне на грудь, другая гладила колено, поднимаясь выше и выше.

Каждый крошечный жест, каждое продвижение будили во мне ураган эмоций: я таяла и пыталась найти причины для отказа, я изнемогала, но страшно боялась сделать этот последний шаг, я хотела всего того, о чем не раз слышала и думала ночами, не в силах уснуть, о чем знала, но еще не испытывала и ждала. Но при этом я не хотела нарушать обычаев предков, велевших не знать мужчину до свадьбы. Я понимала, что еще рано и нужно дождаться обряда, но мучительно не находила возможности остановиться, вырваться из столь горячих приятных объятий.

Наконец упрямые пальцы моего любимого закончили свое путешествие по моей ноге, остановившись у места, где кожа была такой нежной, такой чувствительной, не знавшей касаний и ласк. Это мгновение, пока мы замерли, не двигались, показалось мне целой вечностью, только всё сгущающиеся сумерки давали понять, что время по прежнему движется вперед, а не остановилось вместе с нами.

Теплый пульсирующий сокровенный бугорок, обыкновенно скрытый от всех и вся, опалило жарким дыханием, и потом Сокол поцеловал меня там. Там… Это было так неожиданно, так непривычно, что я едва не вскрикнула. Но любимый повторил движение, я ощутила, как язык движется снизу вверх к самой вершине, где сейчас сосредоточились все мои невысказанные желания, чаянья, но вместе с тем и страхи, а губы мягко обхватывают податливую плоть.

Томный стон сорвался с моих губ, непроизвольный, но сладкий. На миг мне стало страшно, что кто-то мог его услышать, но паническая мысль мелькнула и исчезла, потому что то, что делал мой любимый не давало мне сосредоточиться ни на чем, кроме моих ощущений.

Сокол целовал меня внизу то страстно, то нежно, изменяя темп, то едва касаясь, то прижимаясь тесно-тесно. Одна из его рук гладила мою грудь, сжимала соски, от чего по телу бежали мурашки и разливались волны странной дрожи. Я же путалась руками в черных непослушных волосах жениха, выгибалась навстречу его ласкам. Мне казалось, что я сошла с ума, раз делаю все это и позволяю мужчине, который все еще не является моим мужем, делать это со мной. За моими закрытыми глазами танцевали свет и тени, и так было легче поверить, что то, что происходит, это что-то нереальное, как будто сон, одно из тех жутко реалистичных сновидений, когда не можешь разобраться, то ли уже проснулся, то ли все еще спишь.

Не успела я привыкнуть к новым ощущением от такой близости своего жениха, от сокровенных поцелуев, как почувствовала, что Сокол одним пальцем медленно ласкает кожу рядом с самым входом в мое лоно.

— Что ты делаешь? — простонала я, пытаясь остановить его руку.

— Все хорошо, мышка, не переживай, тебе понравится.

И в этот момент его палец раздвинул нежные складочки и проник в меня, медленно, тягуче.

— М-м-м… — простонали мы в унисон.

— Ты такая горячая и влажная внутри, — произнес Сокол и с новой силой возобновил ласки и поцелуи, а у меня не стало сил сопротивляться.

Его палец начал движение, которое родило внутри меня какую-то новую жажду, что разрасталась тем сильнее, чем быстрее и глубже было проникновение. Я не видела и не слышала, что происходило вокруг нас, да и происходило ли, ведь, возможно, весь мир замер вместе со мной, ожидая, чем завершится эта невыносимо-прекрасная пытка.

Не знаю, сколько прошло времени, но огненная волна, нарастающая внутри меня, достигла своего пика, и обрушилась всей своей силой на мое чувствительное от ласк тело. Болезненно-сладкая судорога прошила меня насквозь, заставляя тело выгибаться, а дыхание остановиться.

Мой крик-стон прорезал тишину ночи, которая успела опуститься на землю, пока мы с Соколом нарушали все возможные запреты. Я открыла глаза и увидела, как тысячи звезд рассыпались по темно-фиолетовому небу, сверкая, как драгоценные камни.

Мое сердце гулко билось в грудной клетке. Я слышала пульсацию крови в ушах.

— Разве это было плохо или неправильно? — надо мной нависла фигура моего возлюбленного.

— Я… не знаю, — я действительно не знала, умом понимая, что мы пошли против воли предков, а, значит, нас ждет неминуемое наказание, по крайней мере так всегда говорили старшие люди. Но чувства мои говорили об обратном — в теле царили покой и истома, а душа пела и смеялась. Уверена, что если бы можно было ее достать и увидеть, то мы бы просто ошалели от яркости красок, которыми она искрится.