Невеста (СИ)

Разбойники замерли, и несколько ударов сердца вокруг царила странная неестественная тишина.

— Ч-что это было? — прозвучал испуганный голос Шила.

— Здесь, наверное, какой-то зверь, — предположил здоровяк.

— Нужно разжечь костер, — решил длинноволосый, по всей видимости, бывший у разбойников предводителем, — зверье боится огня.

— А что с этой? — лысый несомненно говорил обо мне.

— Держи ее, никуда не денется. При свете костра, когда можно будет рассмотреть ее всю, трахать девку будет даже слаще.

Это сказал главный, а остальные засмеялись, явно предвкушая долгожданное наслаждения. Впрочем, смех их был не очень веселым.

— А может т-того ее по-быстрому и с-свалим поскорее? — мелкому было страшнее остальных и он даже стал немного заикаться, — вдруг на свет от костра стражники явятся.

— А если из темноты на тебя медведь выйдет, пока ты ее имеешь? — процедил лысый, — а огонь его отпугнет. Тем более, не жрали еще ничего — заодно и поедим чего.

Почти сразу же я услышала удары кресала о кремень, и прогалина между деревьями, в которой меня нагнали разбойники озарилась теплым неровным светом. С непривычки огонь показался ослепительно ярким, а темнота отступившая за края освещенного круга — еще более черной, вязкой.

— Ну вот и все, крошка, — хмыкнул главарь, вновь укладывая свои руки мне на колени и поглаживая их, — иди к папочке, — он наклонился и одним движением разорвал лиф моего платья, обнажая мне грудь и живот. Я вскрикнула и постаралась прикрыться, но тут же мои руки перехватили, — держи ее крепче, Череп, еще поцарапает меня, — длинноволосый ухмыльнулся и по-хозяйски схватил меня за грудь, смял, ущипнул сосок, — что же прятала от нас эту прелесть? Дай-ка посмотрю, что ты еще от нас пыталась скрыть, — с гаденькой усмешкой проговорил он и задрал подол моего платья.

Внезапно новый рык сотряс округу, сокрушая своей мощью и свирепостью. Сердце мое в который раз сделало кувырок от страха, но и насильникам, схватившим меня, было не по себе. С испугом и растерянностью на лицах они озирались по сторонам.

Воспользовавшись тем, что разбойники отвлеклись, я попробовала осмотреться и понять, есть ли у меня шанс сбежать от них: мелкий Шило стоял с зажженным факелом, и рука его мелко подрагивала, здоровяк находился неподалеку, обнажив меч и сжимая его так, что белели костяшки пальцев, лысый, до этого державший меня за руки, выпустил их и замер на четвереньках, а предводитель шайки развернулся в другую от меня сторону и вглядывался в темноту между деревьев.

— Разожги еще факелов, Воробей, и расставь по кругу — животные точно не сунутся, — скомандовал он, и мелкий бросился выполнять приказ.

Стараясь не дышать, я потихоньку попробовала подтянуть к себе ноги, с тем, чтобы при первой же возможности можно было подскочить и бежать, но удар под дых вновь опрокинул меня на землю.

— Только попробуй рыпнуться, — просипел Череп, и я почувствовала прикосновение холодного металла к шее — он приставил кинжал к моему горлу, чтобы мысли о побеге не посетили моей головы.

Длинноволосый тут же оторвался от созерцания леса, его тон поменялся, став деловым и бесстрастным:

— Я бы с тобой еще полюбезничал, но как видишь, совсем нет возможности, так что не обессудь, — одним движением он расстегнул ремень и скинул штаны.

А дальше произошло что-то непостижимое — над ним нависла огромная тень, будто сотканная из мрака ночи, и я увидела, как главарь отлетает от меня, как тряпичная кукла, неестественно вывернув шею.

Я услышала глухой удар и хруст и поняла, что после такого падения уже не поднимаются.

Практически сразу едва уловимым глазом движением тень метнулась за мою голову, и руки, сжимающие мои запястья, исчезли. Раздался сдавленный крик, переходящий в хрип, звук ломаемых хрящей и рвущихся сухожилий. Затем какая-то возня, шорох и звук падения чего-то тяжелого.

Скосив взгляд, я увидела, как здоровяк с перекошенным от ужаса и ярости лицом начал вращать мечом, словно мельница, раскрыл рот в беззвучном крике, напрягая жилы и скалясь, как дикий зверь, а потом узнала визг мелкого разбойника:

— Ле-е-ев!

Свет от пламени качнулся, и почти пропал — видимо, факел упал и едва не потух. Сразу же стало гораздо темнее, а звуки, наоборот, сделались более выпуклыми, ясными. Я слышала, как меч разрезает воздух, как метал натыкается на дерево и камень, как скулит от ужаса Воробей, а еще шаги, удары, стоны и сипы — тысячу различимых и не очень звуков, один страшнее другого. Они сливались и накладывались один на другой, в месиво из боли и страха. А воображение услужливо дорисовывало картинку, заставляя дрожать и силиться закрыться от этих звуков руками.

Все это заняло, пожалуй, меньше минуты, но она была дольше часа — все внутри меня замерло и с ужасом ждало развязки. В какой-то момент все затихло, и я поняла, что на поляне рядом со мной теперь находится не четыре мужчины, а четыре трупа.

Тишина, сменившая шум боя, который больше походил на расправу, была пронзительной и долгой — весь лес вокруг затих, и я не слышала ничего, кроме своего бешено колотящегося сердца.