Невеста смерти

– Вот как? Сын короля прикипел к нашей дочурке, а?

Пихлер метнул в ее сторону обжигающий взгляд и стиснул зубы так, что на скулах у него вздулись желваки.

– Ты не понимаешь? Этот человек безумен. И опасен для всех.

Он снова посмотрел на дочь, а та подняла наконец голову и положила нож.

– Ты готова сопровождать меня? – спросил ее отец. – Нам нужно выйти в четыре часа.

Маркета даже вздрогнула от неожиданности. Наверное, она испытала бы что-то подобное, если бы на представлении марионеток одна из кукол обратилась непосредственно к ней со сцены.

– Я… я не знаю, – пробормотала девушка.

– Конечно, готова. Собирайся, дочка, пойдешь с отцом! – решила за нее Люси. – Я только поглажу костюм…

– Нет! – воскликнула Маркета, вскакивая из-за стола. – Я пойду, да, пойду. Но наряжаться больше не желаю, и не стану. Надену ту же юбку и кофту, которые ношу каждый день.

На пани Пихлерову это заявление подействовало, как холодный душ. Лицо ее вытянулось от огорчения.

– И кем ты предстанешь перед ним? Обычной девчонкой!

– А я, мама, такая и есть. Самая обычная. И в ленточках ходить не хочу.

– Она хочет, чтобы он увидел в ней доброту, мягкость и ум, – сказал цирюльник. – Ее присутствие успокаивает его.

– Кому он нужен, ее ум! Это же Габсбург, его сызмальства по книжкам учили! А теперь ему другого хочется – богемской красоты попробовать, на настоящую женщину полюбоваться, – заспорила Люси.

– Прекрати, мама! – воскликнула ее дочь.

Пихлер громыхнул кулаком по столу – пустая кружка подпрыгнула, остальная посуда задребезжала.

– Моя Маркета – не какая-то шлюха. И он ее не получит!

Девушка с облегчением выдохнула – слова отца пролились бальзамом на ее сердце. Как же долго она ждала этих слов! Как давно хотела услышать, что он вступится за нее…

Но теперь уже Люси надвинулась на мужа, и глаза ее пылали яростью.

– Да ты дурак! Ты – лекарь, и тебе полагается лечить его. Почему ты не веришь в себя и в дочь? Твоя работа – спасти беднягу от демонов, что изводят его и мучают. А чары нашей дочери смягчат его истерзанную душу. Почему бы не поверить в это? А если ему и впрямь станет легче, если он исцелится, подумай сам, какой может быть благодарность Габсбургов и что она принесет нашей семье! Мы можем зажить так, как никогда и не мечтали. Может быть, Маркета переберется в Прагу, чтобы быть рядом с ним. Может, даже поселится в самом дворце. Будет носить шелка да меха, ходить по пражским улицам под ручку с сыном короля… И нас, конечно, не забудет. Подумай, каким влиянием станет она пользоваться при дворе и какие богатства принесут нам ее связи!

Зикмунд уставился на жену так, словно впервые ее увидел. Затем он медленно поднялся, посмотрел на дочь и сказал:

– Встретимся на мосту в три часа. Жди меня там. Потом вместе пойдем во дворец.

– Хорошо, отец, – ответила Маркета.

На Люси никто из них даже не посмотрел.

* * *

Цирюльник уже готовился выйти из дома, когда в дверь постучали. Он открыл – за порогом стояла рыжая ведунья, Аннабелла, с корзиной в руке.

– Добрый день, слечна. Чем могу помочь? – спросил ее хозяин.

– Я пришла повидаться с вашей дочерью, а заодно принесла вашей доброй супруге грибов, что собрала на горных склонах, – ответила знахарка.

Пихлер провел гостью в баню и позвал дочь.

– К тебе пришли.

К Маркете никогда никто не приходил, кроме Катарины, и, увидев ведунью, она радостно улыбнулась. Аннабелла многозначительно подмигнула ей. Дочь цирюльника сначала растерялась – что бы это значило? – но потом догадалась. Ну конечно! Травница принесла письмо из Праги!

– Спасибо, отец, – заторопилась Маркета. – Встретимся, как договорились, в три часа на мосту.

– Не опаздывай, дочка.

– Не опоздаю, папа.

Зикмунд поцеловал ее в щеку, кивнул и, попрощавшись с Аннабеллой, отправился по своим делам.

– Ну что? – нетерпеливо спросила Маркета, как только за ним закрылась дверь. – Новости из Праги? Говори же поскорей!

Гостья улыбнулась и достала из корзинки письмо.