Невеста смерти

Гайя еле дождалась конца праздника — она помнила все время, что дома ее ждет Марс, и волновалась, как он там. Девушка знала по своему опыту, что мазь Кэма действует безупречно, и вряд ли Марс мучается от боли, но на душе все равно было тревожно. Опять же по себе она знала, как мучительно беспомощное состояние сразу после ранения, когда вдруг внезапно становишься зависим от помощи извне в самых простейших мелочах — а это унизительно. Гайя всегда старалась, сжав зубы, рискуя потерять сознание от боли, но доползти самой до каких-нибудь кустов… Марс тоже был гордым и выносливым — но там были и девчонки-рабыни. И мысль о них тревожила Гайю особенно — она помнила, как липли они и к Дарию, и к Кэму.

Наконец, она смогла вырваться из душного зала на ночной воздух, который тоже нельзя было назвать особенно свежим — Рим стоял на бывшем болоте. Кое-где сохранялись чрезмерно влажные участки, а дальняя оконечность Эсквилина вообще представляла собой трущобы, заканчивающиеся огромными ямами, куда сваливали трупы рабов и животных, присыпая их негашеной известью.

Она предпочла бы промчаться на коне или в крайнем случае на колеснице — но пришлось покорно заползать в лектику, которую несли присланные ей огромные нубийцы, готовые выступить и в роли телохранителей. Поближе познакомившись с этими уравновешенными, умными и слегка насмешливыми ребятами, прекрасно изъяснявшимися не только на родном языке, но и на хорошей латыни, Гайя лишний раз убедилась в прозорливости Фонтея, не стеснявшегося принимать в когорту не только римских легионеров, зарекомендовавших себя в легионах и имевших безупречное происхождение. Нашлось место и Рагнару и с Таранисом, и этим африканцам. Пока что из них всех в строю и в форме стоял только Таранис. Гайя как-то поинтересовалась у нубийцев — а не больно ли им, что новая родина, дав им свободу и гражданство, требует оставаться под маской рабов? Они только невозмутимо повели мощными эбеновыми плечами:

— Но это же лучше, чем наняться в подручные фуллона? У себя на родине мы были воинами, воинами служим и здесь. А воин не выбирает.

Они доставили ее домой и отправились ужинать и спать — пока что они жили в ее доме, где пользовались достаточно хорошими условиями. Гайе просто не позволила бы совесть и у себя дома за закрытыми дверями продолжать заставлять их исполнять отведенные роли. А вот к общению с остальными спекулаториями нубийцы и не стремились, предпочитая проводить время в своем тесном кругу. Исключение они составили только для настойчивых девчонок, искренне считавших их своими товарищами по несчастью — домашними рабами. Гайя, безусловно, знала, что твориться у нее в задней части дома — но не возражала, только удивлялась: нубийцев четверо, а девчонок двое.

Она прошла не в свою спальню, а сразу к Марсу — так хотелось его увидеть. Марс дремал, но на ее беззвучные шаги все же приподнял голову:

— Знаешь, я тебя кожей чувствую.

Она подсела к нему:

— Болит?

— Нет. Разве что плечи затекли лежать на животе весь день. Неудобно просить, но, может, разотрешь?

Она глянула на его плечи — хвататься там было не за что, вся кожа в неглубоких, но длинных порезах от ивовых прутьев, вымоченных в морской воде.

Гайя помолчала в оцепенении, но нашла выход — сбросила мешающий ей паллий, сняла кольца, взяла со столика сосуд с мазью. Марс вздрогнул от первого прикосновения — а затем расслабился, уронил голову на подушку и пробормотал чуть хрипло:

— Да я бы согласился, чтоб они меня на ломтики покромсали, лишь бы ты со мной вот так возилась, милая моя Гайя…

— Не надо, — совершенно серьезно и встревоженно оборвала она его.

— Ну хорошо, — согласился он, слегка поводя мышцами под ее руками, словно пробуя их.

Марс дождался, пока она вотрет всю мазь ему в спину и плечи, и схватил ее руки своей ладонью, когда она поправила ему подушку, стал покрывать поцелуями, подтягивая к себе так, чтобы подниматься губами к локтям, а затем и плечам.

— Гайя… — его голос стал низким и хриплым, полным чувственности.

— Марс, что ты творишь, — она попыталась освободиться от его цепких и сильных рук.

— Ничего. Просто люблю тебя, красавица моя, и хочу быть с тобой прямо сейчас.

Он приподнялся на постели, слегка поморщившись от боли, но не оставляя рвения, и стал расстегивать фибулы ее столы, обнажая плечи и грудь. Гайя не стала сопротивляться, боясь причинить ему лишние страдания — так же, как совсем недавно уступила Кэму перед тем, как окончательно потерять голову. Она запоздало подумала. Что теряет ее и в этот раз, и не готова к тому, чтобы не контролировать ситуацию — но голова закружилась от усталости и небывалых ощущений, которые дарил ей Марс своими прикосновениями и поцелуями…

И он утянул ее на постель, а затем накрыл своим большим и сильным телом, спеленал по рукам и ногам нежными объятиями. Гайя хотела было ухватиться за его плечи — ей хотелось слиться с ним в едином движении — но вовремя спохватилась, что плечи Марса все изранены, и обвила ногами его бедра, отвечая на каждое его движение.