Невеста смерти

А еще он почти никогда не отвечал на вопросы о себе. Словно вопросы «как ты провел юность» (Алиса надеялась найти намеки на его истинное происхождение) или «а есть ли у тебя друзья», были ему просто непонятны.

И что с таким делать? Алиса тосковала по нормальному человеческому общению. Хотелось смеяться, делиться своими мыслями, слышать что-то в ответ… Он же лишь исполнял ее желания — любые, кстати — у нее теперь был и холодильник (работающий без шнура питания, Алиса называла его «волшебным»), и масса продуктов для готовки. И даже … компьютер (тоже полностью автономный).

Выхода в интернет не было, но на компьютере стояли все необходимые программы. А что ей требуется? Пожалуй, только Word, да Exel. Большего переводчику и не нужно.

Кстати, ее идею переводить старые книги с английского и французского на русский, Доминик воспринял хорошо.

— Ну, ты же попробуешь потом продвинуть их в издательство, вдруг возьмут? — спросила она. — Я лингвист, почему бы не заняться переводом твоей восхитительной библиотеки.

— Да. Возьмут, — коротко ответил он. Лишь в его взгляде Алисе почудилось что-то вроде … восхищения. — Могу потом проверить твой текст, — добавил он.

Конечно, она и на это согласилась. Если ее перевод проглядит существо, владеющее всеми без исключения земными языками, хуже точно не будет…

Так что спустя неделю после появления в особняке у нее даже появилась «работа». Иногда Алисе хотелось лишь плакать, а не переводить, готовить или плавать в бассейне… Но она себя заставляла. Часы, что проводила одна, нужно было чем-то заполнить, желательно какой-то конструктивной деятельностью. Алиса понимала это. И держалась… Заставляла себя встать утром и жить, словно всегда здесь жила. Словно переломного момента в ее жизни и не было.

В тот вечер она ждала Доминика с нетерпением. Он должен был позвонить маме во второй раз. Первый — сообщил об отъезде на стажировку. Теперь — должен был сообщить, что она «хорошо добралась, устроилась…» и тому подобное. Алиса придумала кое-что. Да, никакой связи с окружающим миром здесь не было. Но Доминик звонит с ее мобильника и может принести его сюда. Иными словами Алиса придумала, что можно записать разговор с мамой…

Очень уж хотелось услышать родной мамин голос. Словно построить мостик к своей прежней жизни.

— Тебе будет больно, — раздельно сказал на это Доминик. Но просьбу обещал выполнить.

И выполнил. Вернувшись в особняк, Алиса обнаружила его в холле, расслабленно сидящего на диване.

Глава 15

— Привет! — Алиса устроилась неподалеку на диване. Как-то волновалась… Сделал ли запись, отдаст ли ей. Вроде бы обещал, но вдруг решит, что ей не стоит строить такие мосты к прежней жизни.

— Здравствуй. Твоя запись, — Доминик достал из складок черного плаща мобильник.

Алиса жадно схватила телефон. Да… запись разговора с мамой была прямо тут, на экране, Доминик все приготовил.

— Спасибо… — Алиса дрожащей рукой нажала пуск.

Мама, мамочка… Слезы сразу набухли на глазах, как только она услышала родной голос. Доминик говорил ее, Алисиным голосом, что она «добралась хорошо, поселилась в общежитии…», а в ответ звучало: «Доченька, мне прямо не верится… Ты такая молодец! Выиграла стажировку! Ты у меня такая смелая и талантливая…».

Когда запись закончилась, Алиса безвольно выронила телефон на диван, закрыла лицо руками и зарыдала.

Мама верит в ее «стажировку», мама любит ее, мама ее ждет… И, наверно, уже рассказывает дяде Толи, какая «у нас Алиса молодец, умная девочка, целеустремленная».

Было горько, больно… И хотелось снова прослушать запись. Словно сама режет себя ножом, подумала Алиса.

Слезы не желали останавливаться, текли и текли. Может быть, просто мамин голос прорвал плотину, что она построила, когда попала сюда.

— Ты плачешь, — услышала она вдруг твердый, но какой-то растерянный голос Доминика. — Что мне сделать?

«Что мне сделать! Чурбан ты бесчувственный! Смерть деревянный!» — подумала Алиса и зарыдала сильнее.

— Обними меня… — прошептала она срывающимся голосом. — Просто обними…

***

«Обними меня…»

Она хочет, чтобы он… На мгновение Доминик застыл. От ее фразы просто свело все внутри. Он ведь не касался ее семь дней, с тех мучительно-сладких минут, когда нес спать, а потом притронулся губами к полуоткрытому рту.

«Обними меня…»

Доминик остановил себя. Он видел, как люди обнимают друг друга встречаясь или прощаясь, как матери и отцы обнимают своих детей. Как обнимают друзья друг друга в тяжелую минуту. Ей нужно это.

Но когда он в одно мгновение оказался рядом и заключил девушку в кольцо рук, наверно, это было … жадно. Сдерживая внутреннюю дрожь, он прижал ее к себе с каким-то прежде неведомым инстинктом. Не с инстинктом смерти, с инстинктом мужчины. Защитника, покровителя.

Она тонко всхлипнула, уткнулась ему в грудь лицом и… заплакала сильнее. Маленькая, тонкая, беззащитная. Доминику показалось, что он держит в руках птичку. С хрупкими косточками и пушистыми перьями. Распущенные волосы Алисы как раз были пушистые.