Невеста Стального принца 2

А может, уже умеет? Не зря же его вейр в последнее время постоянно возле неё крутится, бегает за ней чуть ли не с поджатым хвостом. Тот, который всегда старался избегать общества людей, особенно его невест.

— Или Морок такой же, как и я, идиот и сумасшедший, или уже полностью под её контролем. Но с ним я разберусь позже. Сначала — с нэймессой.

Отведя вейра, сопротивляющегося, злобно рычащего (на своего хозяина и создателя!), на конюшню к Гертруде, вернулся в спальню и стал ждать пробуждения иномирянки. Можно было бы разбудить её посреди ночи, но всякий раз, делая к ней шаг, он останавливался и отступал назад.

Хальдаг забыл, когда в последний раз испытывал страх, но сейчас ему было страшно. Боялся, что стоит только снова её коснуться, ощутить под ладонью нежность её кожи, и безумие окончательно пустит в нём корни. Овладеет им и больше не отпустит.

Так и стоял до самого утра, не в силах отвести от неё взгляд. В этом он себе уже точно не мог отказать.

И вот он везёт её на казнь, убеждая себя, что лучше сейчас, пока она не начала страдать. Пока из-за неё кто-нибудь не пострадал. Умом понимает, что так надо, так правильно, и всё равно из последних сил борется с желанием повернуть обратно.

Как её зовут? Нет! Он не станет спрашивать её имя. Для него она пришлая. Опасная чужачка, от которой нужно срочно избавиться.

А ведь ей шло это имя. Филиппа…

Странно, но иномирянка даже не пыталась сопротивляться. Безропотно оделась, покинула его дом, точно ведомая на заклание жертва. Не хищница, а безобидная овечка. Лишь огрызнулась пару раз уже будучи в карете и напомнила, что без неё он может распрощаться с мыслью о троне. Хоть трон — последнее, о чём он сейчас мог думать. Да что там… В последнее время только эта девушка, его наказание, его проклятье, занимала все его мысли и владела всеми его чувствами.

Которых стало слишком много.

А от некоторых было слишком больно.

Он не стал её слушать, не понаслышке зная, что Вертальд безумец. Швырнул её в снег, грубо, безжалостно, надеясь наконец увидеть в ней просыпающееся чудовище. Почувствовав, осознав, что их жизни грозит опасность, у пришлых обостряются все инстинкты, и самый главный из них — инстинкт самосохранения и слепое желание выжить во чтобы то ни стало. А эта…

Поднялась медленно, голову вскинула, бесстрашно встречаясь с ним взглядом, будто королева на плахе, и застыла. Прямая и неподвижная. Ей даже в голову не пришло защищаться. А потом её взгляд скользнул по зажатому в руке Стального кинжалу, и она пошатнулась, поломанной куклой рухнула в снег.

Позабыв обо всех установках и жизненных принципах, он бросился к ней. Не чтобы убить, а подхватить. Прижал к себе крепко, несмотря на сопротивление и отчаянные попытки ударить его посильнее, которые он едва почувствовал, невольно отмечая, что даже для молодой нэймессы она слишком слабая. А уж слёзы в глазах и вовсе ввели его в замешательство. Искренние, настоящие. Чудовище должно было разъяриться, попытаться напасть и дать сдачи, а не заливаться слезами.

— Пусти! — прошипела она в страхе, с ненавистью, так отчётливо звучавшей в её голосе. С ненавистью настолько очевидной, что у него всё внутри перевернулось. — Лучше режь, чем души! Отвали!!!

— Фи…

Он осёкся, а может, это она его перебила:

— Я Лиза! Не Филиппа!!! И я действительно иномирянка, но жрать никого не собираюсь! Подавись ты своей магией… — Снова толкнула его в грудь ладонью, дёрнула головой, когда он попытался коснуться её щеки, чтобы стереть очередную прокатившуюся по ней слезу. А потом озвучила то, что теперь и так было очевидно: — Ненавижу…

— Добро пожаловать в клуб, — мрачно усмехнулся де Горт. — Теперь нас двое. Меня ненавидящих.

Она шмыгнула носом, приглушённо буркнула:

— Мне холодно.

Только сейчас он осознал, что на ней одно лишь платье, а его объятия её не согревают, а только раздражают. Подхватив на руки, понёс к карете:

— А теперь куда? На болото к шваррам? Предоставишь им сделать за тебя всю чёрную работу?

— Домой, — коротко ответил де Горт, устраивая её, зарёванную и дрожащую, на сиденье кареты.

Благо ему хватило ума не брать с собой свидетеля — кучера, а управлять экипажем с помощью магии.

— Всё-таки ж-жаль расставаться с мечтой о к-короне, — стуча зубами от холода, а может, от накрывшей её истерики, швырнула в него упрёком Лиза.

Лиза… Теперь он знает её имя.

Оказывается, у него неплохо получается рыть себе могилу.

— Я не хочу тебя убивать.

— А минуту назад очень д-даже хотел, — вжимаясь в угол повозки, всё ещё дрожа всем телом, с упрёком проговорила девушка.

Вздрогнула, когда он забрался за нею следом и захлопнул дверцу. Собирался снять с себя камзол, чтобы укутать её в него, но пришлая мотнула головой и, резко вздохнув, твёрдо сказала:

— Не надо.

Карета рванулась обратно, прочь из Зачарованного леса, к высоким стенам Ладерры.

Ехали молча. Лиза продолжала дрожать и ёжиться, и по щекам её по-прежнему катились слёзы.

— Ты плачешь, — не выдержав, заметил Мэдок. Попытался протянуть ей платок, но она и от него отмахнулась.

— Ничего подобного!

— Лиза…