Невеста страсти

Время, проведенное в пути, Алексис использовала с огромной пользой для себя, вновь и вновь убеждаясь в том, что Лафитт — человек исключительно мудрый и умелый. Он продолжил ее обучение фехтованию. Уже перед Тортолой Лафитт сообщил ей, что она справляется со шпагой не хуже многих из его команды. Но на просьбу дать ей возможность попрактиковаться с пистолетом, она неизменно получала отказ. Алексис задавалась вопросом, не пытается ли Лафитт, по его же выражению, скрыть правду. Она подозревала, что он опасается, как бы, завладев оружием, она не заставила его расстаться с кораблем силой. Зато Лафитт дал ей бесценные уроки стратегии и тактики, научил, как подходить к кораблю, который собираешься захватить, не вызывая подозрений у потенциальной жертвы.

Только в Род-Таунском порту на Тортоле Лафитт сообщил о своем решении вернуть ей корабль.

— Вы удивлены, Алексис? — усмехаясь, спросил он, глядя, как взметнулись вверх дуги ее бровей. — Но, как вы совершенно справедливо заметили, корабль по закону принадлежит вам.

— Я не думала, что люди вашей профессии так хорошо разбираются в законах, — ответила она.

— Обычно я не делаю любезностей тем, кого граблю. Вы, мадемуазель Денти, исключение.

— Благодарю.

— Вы дадите о себе знать?

— Можете в этом не сомневаться.

Алексис и Лафитт расстались, скрепив свою дружбу тихим аu revoirs, предоставив случаю организовать их следующую встречу. После того как Алексис, Самуэлс и его команда вернулись на корабль, покинув пирата со смеющимися глазами и дерзкой улыбкой, начались лихорадочные приготовления к предстоящему плаванию.

Жители города с радостью восприняли возвращение новой хозяйки компании. Алексис выбрала для жительства здание, где был расположен ее офис. Там она оборудовала несколько помещений под квартиру, впрочем, вполне уютную. Ее можно было понять — нелегко оставаться в доме, с которым связано столько болезненных воспоминаний.

Освоившись на новом месте, Алексис решила навестить свое бывшее жилище. Странное дело — она почти ничего не почувствовала. Глядя на могилы Джорджа и Франсин, Алексис испытывала только грусть. Но стоило ей забраться в «воронье гнездо», как щемящие воспоминания нахлынули на нее с неожиданной силой. Боль ледяной рукой сжала горло, и она заплакала.

Алексис не пыталась сдерживать стоны и всхлипы, странно звучавшие для нее самой, так и не научившейся плакать. Она даже приветствовала их, как символ честно заслуженного освобождения от мучений. Этот соленый горячий поток очистил и ее тело и душу, очистил сознание. Алексис ощущала себя обновленной и готова была идти дальше — продолжать дело Алекс Денти.

Она с завидной тщательностью снарядила свой корабль. Вскоре судно от бушприта до гакаборта было экипировано для многомесячного плавания. Оружие разместили на борту в потайных местах, пушки замаскировали так, что с виду корабль выглядел обычным торговым судном.

Алексис поручила секретарю, служившему еще при Джордже, Франку Грендону, заняться вопросами бизнеса: договориться о приеме груза на борт и заключить соответствующие договора.

Многие другие женщины на острове были благодарны Алексис за то, что та обеспечила их мужей работой, а семьи — средствами к существованию. Именно благодаря Алексис моряки с захваченного Лафиттом судна вернулись домой живыми и невредимыми. Жены моряков нашили для Алексис достаточный запас флагов разных стран, с тем чтобы она могла при встрече с другим кораблем выбирать тот, который требовался в данной обстановке.

После четырех месяцев интенсивной подготовки Алексис посчитала, что готова выйти в море и начать охоту. На время своего отсутствия она назначила Грендона управляющим делами компании. Вместе они разработали систему оповещения друг друга о текущих делах, которая позволяла им получать информацию через порты, посещаемые судами компании.

Перед отплытием Алексис приняла приглашение семьи Грендонов отобедать с ними. Потягивая вино, она думала о том, что общество этой тихой пары было ей гораздо приятнее компании богатых плантаторов и землевладельцев, наперебой приглашавших ее отметить выход в море «Принцессы ночи».

— Они стали бы меня отговаривать. — Алексис не заметила, что думает вслух.

Франк обернулся к ней.

— Вы что-то сказали? — спросил он.

Хозяин сидел, откинувшись в кожаном кресле — худой и нескладный, протянув вперед длинные ноги. Глубокая борозда делила его подбородок надвое, придавая лицу хищное выражение; но стоило Франку улыбнуться, как он превращался в доброго и симпатичного человека, каким и был на самом деле.