Невеста вечности

– А мне хотелось глянуть, что там под этой кротостью и смирением. Что скрыто на дне.

– И что же, по-вашему, скрыто?

– Неправда, – ответил Страшилин. – Они обе говорили нам неправду.

– Почему вы так в этом уверены? Потому что, по-вашему, все свидетели – лжецы?

– Не только. Я чувствую. Интуиция – слышали такое слово?

– Мне не показалось, что монашки нам лгали, – сказала Катя. – Их манера общения, конечно, скованная, но это же монастырь, тут свой устав. В некоторых монастырях вон вообще монахи дают обет молчания – никаких разговоров, только молитвы. А насчет чего нам лгали сестры?

– Этого я еще пока не знаю, но правды от них мы с вами не добились. И вы тут мне ничуть не помогли, Катя. – Страшилин оглядел ее с ног до головы. – Ладно, у нас еще третья как там бишь ее…

– Сестра Пинна.

– Я пойду узнаю, как ее найти, где она сейчас. Раз приехали допрашивать – надо всех допросить сегодня. Завтра уже станем решать другие задачи. – Страшилин повернул в сторону административного корпуса. – Подождите меня тут, я сейчас все у них выясню.

Катя осталась во дворе монастыря. Посетителей и паломников заметно прибавилось – в основном женщины, они направлялись к собору. За собором располагались новые корпуса, крытые металлочерепицей. Позади них Катя увидела спортивную площадку. Из окон доносилось пение – детские голоса звучали нежно и звонко. Детский хор исполнял духовные песнопения.

Катя поняла, что видит тот самый патронируемый монастырем приют для девочек. Занятия в классах у них давно кончились, и теперь наступил час хорового пения.

Закатное солнце мягко освещало крыши, аккуратно подметенные дорожки и осенние клумбы, пестревшие октябрьскими астрами и хризантемами. В монастыре любили цветы.

Страшилин вернулся не скоро.

– Еле добился, сестра Пинна вроде как на послушании – убирает недостроенную часовню в Каблуково. Поедем туда, может, удастся ее там застать, если она уже не на обратном пути в монастырь, ждать тут не имеет смысла, – сказал он.

В машине он то и дело сверялся с навигатором – видимо, сведения, как проехать к часовне, были чисто «женские, запутанные», полученные либо от сестры Милицы, либо от кого-то из монахинь.

– Послушницы – это ведь не монахини, – заметил он. – Девица эта, Инна, еще тянет на послушницу, молоденькая совсем. А вот сестрица Римма… Послушница и активно приютом занимается, вон спонсоров в поселке ищет.

– Решение принять монашеский постриг – окончательное, оно порой трудно дается, – ответила Катя. – Может, она сама откладывает, кто знает.

– Да, кто знает… Про старика Уфимцева что они нам обе сказали – так, общие фразы. А ведь посещали его регулярно два раза в неделю.

– Обе заявили, что в вечер убийства находились в монастыре.

– Я иного от них и не ждал. Алиби. Монастырское алиби… все равно станем проверять. – Страшилин крутил руль и дымил сигаретой. – Тот, кто убил Уфимцева, покинул его дом в панике, практически сразу. Иначе, если бы задержался, то заметил бы, что старик еще жив и царапает надпись на полу.

– Вы сами сказали – надпись может быть инсценировкой, убийца сам ее сделал.

– Возможно, судмедэкспертиза все же сузит временны́е рамки наступления смерти. Правда, этот ваш эксперт Сиваков много на себя берет.

– Он отличный специалист, – заступилась за Сивакова Катя.

– Об этом я и толкую, – Страшилин улыбнулся. – Ну вот и Каблуково, теперь надо найти часовню.

Катя оглядывала окрестности – железная дорога, много новостроек. Автобусная остановка возле станции. Дальше снова новостройки, пустыри и старая промзона – как и вокруг Высоко-Кесарийского монастыря. Фабричные корпуса и пакгаузы, но все это уже обречено на слом, хотя часть еще стоит, врастая старыми облупленными стенами в землю. Производство давно остановлено, склады закрыты. Кругом запустение и одичание в ожидании рева экскаваторов и самосвалов, когда все здесь начнут ломать, ломать, ломать.

Маленькую часовню – новенькую, из красного кирпича, еще без крестов, окруженную строительным мусором – они даже заметили-то не сразу среди всего этого заброшенного промышленного пейзажа.

Возле часовни стояла темно-синяя «Газель», двое рабочих выгружали из нее какой-то контейнер. Понесли внутрь. Затем, видимо выгрузив, вернулись к машине. На крыльце появилась монахиня в черном, она подошла к рабочим и расплатилась с ними. Те быстро уехали.

Катя поняла, что вот она – третья фигурантка, сестра Пинна, они застали ее тут и она вся при делах.

Сестра Пинна повернула назад – она не обратила внимание на «Форд» Страшилина, сворачивающий с шоссе.

Катя вышла из машины. «Какое странное место», – подумала она. Такое уединенное… На дороге – никого, кругом либо стройка, либо заброшенный хаос. И среди всего этого возведена часовня…

Внезапный порыв ветра прошелестел в кронах чахлых деревьев, росших вдоль дороги. Подуло, подуло – словно кто-то выдохнул из могучих легких. Листва, сорванная с веток, закружилась, заплясала.

Вихрь листвы – желтой, золотой, багряной, пропитанной осенней влагой бесчисленных дождей, и сухие, скрюченные листья – мертвые, уже готовые к распаду…

Каркнула ворона.