Невежество фарисейского благочестия

Таким-то вот образом и действует механизм этико-эстетической подмены Церковного Предания. Рассматривая в кривом зеркале религиозного обольщения опостылевшие черты «отца Карпа» и «отца Поликарпа», «приобщаемый к вере» народ получает — под видом православного — отменно католическое по сути воспитание, с его показным сюсюканьем и безблагодатной, бесплодной ненавистью к подлинным и мнимым врагам веры. («Если в очах такого проповедника «отмщения» и мерцает огонь, то огонь этот — электрический, гальванический. Безблагодатный», — заметил один из невольных слушателей нашего патентованного «Златоуста» — «отца Поликарпа»). Согласно иезуитско-католической идее церковного строительства главный упор в деле распространения веры должен падать на дам — богатых, холеных, праздных, впечатлительных, восторженных и потому легкоуправляемых. С абсолютной точностью воплощается этот принцип в жизнь и у нас.

Да, нынешняя церковная дама — она уже совсем не такая, как прежде — это уже не та заморенная, загнанная, но все-таки упорствующая в вере «женщина-труженица» недавних времен, которая тянет за собой в храм хулиганистого, но смышленого мальчишку или робкую отроковицу в застиранном платочке. Нет, современная элитная прихожанка не такова — она хоть и благочестива, но породиста. Она, понятное дело, постница (чего, с другой стороны, ей не поставишь в заслугу, потому что для богатого человека пост — одно сплошное удовольствие, нескончаемый поток витаминов). Она, понятное дело, скромница (с той, однако, оговоркой, что над ее скромными туалетами трудились лучшие мастерицы «от кутюр»). Она, понятное дело, привержена ко храму (потому что дома ей — при уровне доходов ее супруга — делать решительно нечего). Под стать ей и детишки - румяные, радостные, приличные и довольные (если такой ребеночек, словно сошедший с американской рекламы, часом и притомится за службой, то шуметь он не станет, а, тихонько воссев на персональный складной стульчик с бархатным сидением, начнет вырезать из детского православного журнала картонные фигурки иереев со сменными бумажными облачениями). Во главе такой здоровой благочестивой семьи находится, как правило, крепко стоящий на ногах и потому за все благодарный Богу ХОЗЯИН, который, лихо подрулив к церкви на иномарке, вне очереди исповедуется, причащается и, не дождавшись отпуста, едет по своим делам дальше — создавать своим домочадцам условия для дальнейшего роста благочестия (и параллельно ему — благосостояния). И на авансцену снова выходит дама. В прошлом она — третьеразрядная поэтесса, режиссерка шоу-программ или кандидатка искусствоведения. Теперь, с переменой обстоятельств, она обратилась в даму-благотворительницу, и, основательно напроказив в своей прежней жизни, сменила имидж независимой богемницы на образ прилежной богомолки. Именно она организует в своем приходе детские утренники, издает шизофренические журнальчики «для православных женщин», руководит закупкой фарфоровых яичек, ковров и цветочных гирлянд для храма, в чем ей милостиво покровительствует молодой, изящный, с тонкими перстами и изысканными манерами пастырь, который умеет говорить проникновенно и витиевато, а также чутко воспринимать изгибы и переливы трепетной женской души. Под его-то руководством и читает «ангельски влюбленная» в него дама духовную литературу, приобретая в ней немалые, надо сказать, познания. Умный же пастырь прекрасно понимает, что основной упор в своей катехизаторской деятельности нужно делать именно на нее — на утонченную супругу обеспеченного предпринимателя. Потому что из дамы, объятой «духовной любовью» к своему руководителю, можно вить веревки и, умело ей потакая, аккуратно опустошать (о, исключительно на нужды Церкви!) безразмерный кошелек ее снисходительного к женским капризам мужа.

Таким-то вот образом (сначала на уровне прихода, а потом и на уровне всего православного общества) происходит жесточайшая поляризация или, вернее, сепарация «верующих масс»: «чистые» (то есть богатые) методично отделяются от «нечистых» (то есть бедных). Уровень же и направление нашего духовного образования определяется в Церкви, как и в миру, большими деньгами, за которыми стоят вкусы вышеобрисованных заказчиков, решительно потеснивших обнищавших своих предшественников из числа «старых» неофитов.