Невезучая, или невеста для Антихриста

Люциевич опустил голову вниз, указал взглядом на свои ступни, и наблюдающий со стороны за нашей немой мизансценой кот мгновенно юркнул под шкаф, вызвав у меня острый приступ нервного кашля.

— Простите, — зажмурилась, сгорая от стыда. — Понимаете, Мурчик, он же тоже мужик. Вот и показал вам, кто тут хозяин.

— А мне что теперь делать? — уточнил босс.

— Антон Люциевич, вы только не волнуйтесь. Снимайте свои туфли. Я сейчас их постираю. До утра высохнут.

— Да их же после этого только в мусорку можно будет выкинуть, — обронил мужчина, и у себя в мыслях я уже содрала с Мурчика шкуру и пошила из нее упырю новые туфли.

— Да подумаешь. Я вам с зарплаты новые куплю.

— Это Кавалли, — похоронным голосом сообщил шеф.

Хотела ему сказать, что мы с Мурчиком и не в Кавалли ссали, но не решилась.

— А хотите, я вам котлетами долг верну, ну, или отбивными с бужениной?

Шеф тяжко вздохнул, безнадежно махнул рукой и, чвякая мокрыми туфлями, поплелся к выходу.

— Пойду я, Антипенко. Спасибо за ужин. Спокойной ночи.

Закрывшаяся дверь хлопнула, как крышка гроба, и я показала кулак морде Мурчика, мгновенно высунувшейся из-под шкафа:

— Сволочь ты мохнатая. Такой вечер мне испортил.

Кот жалобно завыл "Мау", а в голове моей кто-то мрачно заметил:

— Не прокатило. Жаль. А я бы остался.

— Не в тебя пошел, — тоскливо подвякнула ему чертобаба и предусмотрительно сгинула, не успев услышать, как я пожелала ей Мурчика в ее лабутены качестве наказания за бесцеремонное вмешательство в мою личную жизнь.

ГЛАВА 11

До ночи я рылась в интернете в поисках новых Кавалли для Люциевича, но, как оказалось, даже их бюджетный вариант стоил почти всю мою зарплату, а поскольку быть кому-то должной я страшно не люблю, решила все-таки навязать шефу взаимоудобственный бартер.

Рано утром мы с "Марфой Васильевной" нажарили сырников, а по дороге в офис я купила сметану и, вооружившись хорошим настроением и улыбкой, двинула на работу в надежде задобрить босса вкусным и горячим завтраком.

Расставив на журнальном столике в его содомитской комнате релакса столовые приборы и чайник со свежезаваренным чаем, я, потирая руки, отступила, с удовлетворением рассматривая результат своего труда, и вот в этот момент "Марфа Васильевна" уперлась во что-то холодное и плоское, откуда кто-то настойчиво и тихо постучал.

Резко обернувшись, я замерла, переводя взгляд с одного аквариума на другой, что стояли почти впритирку.

В торце одного неподвижно зависла парафилетическая группа в зубастых купальниках, а в торце другого, гипнотизируя потенциальную жрачку, на дне скучились ракообразные членистоногие.

Омары с вожделением смотрели на рыбок, рыбки с ужасом — на омаров.

Самая крупная особь вчерашнего спасенного мною деликатеса неожиданно перевела вполне осознанный взгляд на меня и вежливо так постучала поднятой клешней по стенке аквариума.

— Гоша, ты что, есть просишь? — умилилась я, и воодушевленные моим предложением омары стали громко долбить по стенке клешнями, выбивая морзянкой: "Сейчас мы будем кушать, сейчас нас всех покормят"

— Выбирай, что хочешь, — расплылась в злорадной улыбке я, собираясь скормить этому милейшему созданию элитный корм зубастых паразиток, посаженных на сухпаек, прямо у них на глазах. — Креветки, мухи, червячки?

Омар зашевели длинными усами, мотнул башкой, и вдруг указал клешней прямо на предводительницу "акул-недоростков".

— О да, — демонически воскликнула я, когда зубастая засранка картинно закатила глаза и начала падать на дно в обморочном припадке.

— Антипенко, — как гром небесный раздалось у меня за спиной, а затем испортивший мне миг триумфа А.Л. Люциферов командным тоном гавкнул: — Вы уже покормили своих рачков? Потому что я ими заниматься не собираюсь.

— Так почти. Мы с ними как раз меню согласовываем, — невинно сообщила я и подмигнула омару: — Правда, Гоша?

Гоша гордо приподнялся на лапках, стукнул себя клешней в грудь, а потом поднял ее вверх.

— Антипенко, — застыл с открытым ртом Люциевич. — А что это он делает?

— Вы что, "Голодные Игры" не смотрели? Жест дистрикта-12 видели? Ну вот. Там сойка была, а у меня омары-пересмешники. Свободу омарам, — воскликнула я, и рачки дружно подняли вверх правые клешни.

— Антипенко, вы мне обещали кормить своих омаров, а не дрессировать. Идите и займитесь работой. Я тут сам как-нибудь разберусь, — простонал босс и сделал шумный вдох, не предвещающий ничего хорошего.

И вот тут сработал мой план "А". Запах горячих сырников проник Люциевичу в нос, и он замер, громко сглотнув.

— Что это? — косясь на предусмотрительно сервированный мною стол, уточнил он.

— Не Кавалли, конечно, — развела руками я. — Но, как говорится, чем богаты…

— Это мне? — продолжил сильно тупить босс, вызвав резонное негодование поселившихся в моей голове бесов.

— Нет, омарам. Жри давай, балбес, — зашипели они, и мне как-то даже интересно стало, а с чего такое чрезмерное рвение?

Люциевич осторожно макнул сырник в сметану, засунул его себе в рот и вдруг замурчал, ну прямо как бабулин Мурчик, когда ему чешут за ухом.