Невезучая

— Если у меня украдут что-то, а этот предмет уже был в моих руках, я его чувствую и вижу мысленно, где он лежит. Могу боль снимать, усыпить так, что ничем не разбудишь. Взгляды пристальные чувствую, когда следят со злыми намерениями, тоже чую. Напугать могу, под ноги человеку свою энергию кинуть и он на ровном месте грохнется. Я своим прежним пьяницам-соседям «барабашку» устраивала по ночам. Через месяц съехали.

Арнольд покачал головой:

— Да тебе в цирке выступать со своими талантами! Ну, Костя, у тебя и дочка! Ладно, рассказывай дальше.

Когда Зиновьева сообщила, что дала Батону возможность уйти, оба авторитета принялись ругать ее. Оксанка вздернула подбородок и с обидой в голосе сказала:

— Я думала, вы слушаете, а вы «примеряете» ситуацию на себя! Неужели не до одного из вас не дошло, что я люблю Анисимова? И уйти Батону я дала только с одной целью, направить сильных мира сего по его следу! Отвлечь от Анисимова! Мы с Сергеем договорились, что нарочно пустим слух о предательстве авторитета. Якобы он сам отдал документы перед тем, как скрыться в обмен на свободу. Ведь совершенно ясно — раз документ отдали добровольно, следователь не при чем. Он действует по долгу службы! Завтра-послезавтра в газете «Московский Комсомолец» появятся распечатки всех документов со ссылкой на раскаяние гражданина Белкина. Причем в газету будут отправлены подлинники документов, а копии естественно присланы Сергею по почте.

Казбек и Арнольд расхохотались:

— Семь бандитских группировок и целая свора оперов станет ловить Батона за предательство, которого он не совершал. А он улетел за границу и считает себя в безопасности, да еще думает, что правильно поступил. Ну и дурак! Ловко придумано! Чья идея?

— Анисимов спал, когда я заключала договор с Батоном. Он обиделся на меня, что я отпустила авторитета, хотя согласился с моими доводами. Подлинники он согласился отправить в газету, вначале сделав копии для себя. Все будет правдоподобно. Надеюсь, что позднее он поймет и простит меня.

Арнольд хмыкнул, разглядывая ее:

— Ты всю вину повесила на Батона. Получается, что его замы, бригадиры и боевики не при чем. Отплатила ты за свое похищение авторитету по-царски, да еще и его группировку из-под удара выдернула. Ловко, ничего не скажешь!

Она качнула головой:

— Бойни не будет! Конечно, кое-кого схватят и потрястись от страха многим придется, но крови не будет.

Здоровяк встал рядом и сверху вниз посмотрел на нее:

— Где ты научилась такой дипломатии? Ведь ты еще маленькая.

Оксанка обиделась и надула губы:

— Никакая я не маленькая, мне уже девятнадцать! А научилась по книгам. У многих писателей в детективах подробно описаны подставы. У меня с четырех лет лучшие друзья — книги. Бабушка меня даже ругала за чтение.

Мужчины, уже в который раз за этот вечер, переглянулись. Казбек усмехнулся:

— Вот уж не ожидал, что дочь меня удивит в первый же день. Наверное, напрасно мы с тобой книг не читали. Хотя бы в тех же лагерях! Времени было море! Сидели бы, книги читали. Глядишь, чему-то научились!

Зиновьева поняла, что воры в законе смеются и улыбнулась:

— Да ну вас! Смеетесь? Смейтесь, смейтесь, вы еще попросите у меня совета!

Арнольд захохотал:

— Смотри-ка, яйца кур учить начали! Давай, девчонка, давай! Правильно действуешь! Мозги у тебя есть! Казбек, потренируй Оксанку, ей после твоей кончины в волчьей стае жить. Конечно, я помогать буду, но ведь и я не вечен…

Они сели за стол, чтобы поужинать. Мужчины выпили вместе с девушкой шампанского, хотя Арнольд и скривился при этом:

— Не люблю я эту шипучку! Только в нос бьет, а толку чуть. Водка или коньяк совсем другое дело! Если в меру и для здоровья полезно.

Прощаясь в коридоре, он тихо сказал Оксане:

— О том, что ты рассказала, больше никому не говори. Следователя твоего я прикрою от наших, если взбаламутятся. Как говоришь, фамилия? Анисимов Сергей Александрович? Запомнил. Ну, бывайте!

Оставшись один на один, отец и дочь растерялись. Оба не знали, как себя вести. Зиновьева решила помыть тарелки, но оказалось, что к еде мужчины почти не прикасались и поела только она. Она растерянно смотрела на бифштексы с картошкой, потом взглянула на окно: за стеклом наплывали сумерки. Как за спасительный круг ухватилась за сгущавшуюся темноту:

— Ой, мне домой надо!

Казбек спросил растерянно:

— А разве теперь твой дом не здесь? В квартире три спальни — выбирай любую.

Она подошла и остановилась напротив:

— Пап, мне надо привыкнуть к мысли, что у меня есть ты. Я никогда никого не называла «папой» и мне даже странно говорить это слово. Ты понимаешь? К тому же в моей квартирке все знакомо, там мои книги. Да и до работы рядом.

— Где ты работаешь?

— Я библиотекарь. После работы я прибегу сюда.

— Во сколько ты уходишь на работу?

— Мне к десяти. Выхожу обычно в половине десятого.

— Я провожу тебя до дома.