Невезучие

«Вторично мне не повезло, когда я не узнал Арваля. Причем Перен не мог его узнать, так как фотография была только у меня. Если бы на этом все кончилось, сидели бы мы сейчас в Париже, потягивали бы аперитив и выражали бы сочувствие г-ну президенту. Но нет! Франсуа узнает Арваля, моя профессиональная честь задета, мы возвращаемся и узнаем, что еще, по крайней мере, три недели назад мадемуазель Мортан была жива. Нет оснований прекращать расследование».

«Затем Арваля убивают. Я считаю, что все нити оборваны, и у нас нет никаких шансов найти дочь г-на президента. Я довожу свою точку зрения до сведения Франсуа. Я его почти что уговорил. Но нас арестовывают и помешают в каталажку. И местные фараоны принимаются делать из меня отбивную котлету. Потом прилетает комиссар и, рассыпаясь в извинениях, вызволяет нас из тюрьмы».

«И наконец, эта щепка. Все, конец, амба! Мадемуазель Мортан, несомненно, погибла в катастрофе. В лучшем случае, ее изжарили живьем и съели кровожадные туземцы. И Перен готов признать поражение. Обливаясь слезами, мы возвращаемся в Сьюдад-Реаль. Но у Франсуа возникает глюк насчет индейца в очках, змея, выстрел, и вот мы здесь, на месте очередного катаклизма. И, что характерно, я готов дать голову на отсечение, что здесь не обошлось без мадемуазель Жюли. Такой почерк не подделаешь! И при этом она была жива. Вряд ли покойница могла бы совершить такие разрушения».

«Словом, в трех случаях из четырех мне не везло, когда я вольно или невольно оказывался между Переном и его целью. Так что стоять у него на пути — занятие небезопасное! Горилла, и та чуть все кости себе не переломала! А Арваль вообще жизни лишился. Но тут случай особый. Он попал под паровой каток. Сначала Жюли, потом Перен — кто же такое выдержит?!»

«Итак, все сходится. Только моя битая морда почему-то выпадает. Впрочем, выпадает ли? После того, что случилось, комиссар Куско всячески старается загладить вину, делится информацией, оказывает любую помощь. Стал бы он все это делать, если бы не моя бедная физиономия? Да ни за что в жизни. Никогда полицейский не станет помогать частному детективу. Сам был фараоном, знаю. У них снега зимой не выпросишь. Тем более в Мексике. Здесь снег — дефицит! Так что все — одно к одному».

«Значит, самое главное — не мешать Перену, чтобы ему ни взбрело в голову. Хотя бы из инстинкта самосохранения!»

— Компана, Компана, очнитесь! Что с вами? — Жерар понял, что его сильно и уже, похоже, давно трясут за плечо.

— Простите, Франсуа, задумался.

— Похоже, вам надо как следует отдохнуть. Что-то в последнее время вы стали часто впадать в ступор.

— Наверно, вы правы, — согласился Компана. Он твердо решил не спорить с Переном. Это и для дела лучше, и для здоровья полезнее.

— Как поедем? — спросил Франсуа, усаживаясь за руль.

— А что, есть варианты?

— Ага. Кроме дороги, по которой мы приехали, на карте указана еще тропа, но, кажется, вполне проезжая. Она сократит нам путь на несколько километров. А то бензину осталось маловато, — Перен пощелкал ногтем по циферблату.

— Поступайте, как считаете нужным, — сказал Компана. — Я всецело на вас полагаюсь!

Франсуа на минуту задумался и решительно свернул на тропу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Тропа оказалась скорее пешеходной, чем проезжей, в том смысле, что два путника еще могли на ней разминуться, но два автомобиля… А уж о том, чтобы развернуться, не могло быть и речи. С каждым километром тропа все больше сужалась, и вездеходу приходилось буквально протискиваться меж деревьев, сдирая кору со стволов.

Перен крутил баранку с таким видом, как будто от этого зависело спасение его души. Иногда он проявлял прямо-таки чудеса виртуозности, вталкивая громоздкий вездеход в пространство, достаточное разве что для мотоцикла.

Компана расслабился на пассажирском сиденье, пытаясь представить, что ждет их в конце пути, если его теория верна. А в том, что она верна, он ни на секунду не сомневался.

В идеальном случае это, конечно, была сама мадемуазель Мортан, так сказать, во плоти. Но детектив был согласен и на какую-нибудь вещицу, ей принадлежащую, например на записку, засечку на дереве. На отпечаток ноги, наконец, если его можно идентифицировать. Словом, на любой след, указывающий ее нынешнее местонахождение. Но там обязательно что-то должно было оказаться.

В конце тропы не оказалось ничего. Ни Жюли, ни следа, ни записки. Лишь глухая зеленая стена зарослей, исключающая мысль о продвижении вперед. Тупик.

Для Компаны это был жестокий удар, потрясший стройное здание его теории. Он доверился Перену и просчитался. Тому опять не повезло. При этом они ни на шаг не приблизились к цели. Скорее, удалились от нее, так как надо было возвращаться.