Невиданная птица

— Ну и привлекай себе! Если хочешь, я еще раз извинюсь. Только я не знаю, как ты его привлечешь.

— Вот в том-то и дело, что это вообще очень неприятный тип. Тетя Маша еще настроила его против меня, а тут и ты добавил…

Я спросил, как тетя Маша могла настроить инженера против Оськи и почему инженер неприятный тип.

— Бука он какой-то… Он приехал в тот же день, что и мы, а сюда пришел первым. Ему временно одну нашу комнату дали. Поставил чемодан в коридоре и спрашивает: «Детей нет?» А тетя Маша ему говорит: «Нет. Сейчас тихо. Правда, скоро вернется сестра с сыном. Это, я вам доложу, мальчишка! Круглые сутки в доме дым коромыслом». А мы с мамой тут как тут.

— А он что?

— Ничего. Сердито посмотрел и ушел в свою комнату…

Оська оделся, так же как и я, во все лучшее, и мы отправились в райком.

Было девять часов утра. Пригревало солнце. По мостовой катились грузовики и подводы с кирпичами, досками, рельсами… Здесь разбирали развалины дома, тут штукатурили стену, там рыли новый колодец. К телеграфным столбам, как дятлы к стволам деревьев, прицепились монтеры. По крыше бани ползали рабочие, грохоча молотками по железным листам.

И, шагая по этим весенним улицам, мы с Оськой увидели, что не только ребята, бывшие вчера на собрании, но и многие другие уже знают о нашем строительстве и трудятся во-всю.

Из одного двора выбежал маленький мальчик и засеменил рядом с нами:

— Ося, гляди, сколько гвоздей достал! На!

И, разжав грязный кулак, он протянул четыре гвоздя.

— Молодец! — сказал Оська. — Неси еще.

То и дело мы встречали мальчиков и девочек, вооруженных лопатами и топорами.

— Оська! Ты куда? Мы уже идем на строительство.

— Идите. Я скоро вернусь. Мне нужно поговорить с секретарем райкома.

Оська говорил это таким тоном, словно он раз по десять в день беседовал с секретарем. Ребята останавливались на тротуаре и долго смотрели нам вслед.

Свернув в один из тихих переулков на нашей окраине, мы увидели Андрея. Он стоял, словно вросший в землю, и пристально смотрел на большого щенка, бегавшего по улице шагах в десяти от него.

— Здравствуй! — сказал Оська. — Что ты на него уставился?

— Тш-ш… — прошипел Андрей.

Оська понизил голос:

— Да в чем дело? Это твоя собака?

— В том-то и дело, что нет. Я, понимаешь, уже давно ищу настоящую овчарку. Хочу выдрессировать и послать отцу на фронт. У меня и книжка есть про служебное собаководство, и ошейник, и свисток… А собаку ищу, ищу, и всё дворняги попадаются.

— А эта, думаешь, овчарка? — спросил Оська.

— Да вот в том-то и дело, что очень похожа на овчарку!

Я сказал, что едва ли овчарка будет бегать без присмотра на улице, а если и бегает, то у нее есть хозяин, который, наверное, где-нибудь недалеко. Оська внимательно разглядывал щенка.

— Положим, ты чепуху говоришь, — сказал он медленно. — В военное время не то что собаки, но и дети теряются. А это было бы здорово: выдрессировать — и на фронт!

— Тш-ш… — опять прошипел Андрей, — Ищет что-то.

Мы замолчали и стали наблюдать за щенком. Он повертелся некоторое время на месте, что-то вынюхивая, потом затрусил рысцой прямо по дороге.

— На след напал!

— Ага!

Мы, стараясь не шуметь, пустились за собакой. Пробежав немного прямо, щенок свернул в маленький проулок между деревянными домами. Там расхаживала серая курица. Пес остановился, удовлетворенно повилял хвостом и вдруг бросился на курицу, вытянувшись в стрелу. Та заметалась, отчаянно кудахтая. На крыльцо выскочила хозяйка:

— Пошел, проклятый!

В воздухе мелькнуло пилено. Курица взлетела на крыльцо, а щенок как ни в чем не бывало побежал из проулка и уселся среди дороги отдыхать.

Мы подошли к нему поближе, присели на корточки.

— Понимаете, какой у него нюх! — тихо говорил Андрюша. — По дороге, может быть, час назад прошла курица, а он ее выследил и нашел.

— Д-да. Похоже, что овчарка, — медленно сказал Ося. — Посмотри, как у него уши стоят!

Мы с Андреем кивнули.

Правда, стояло у щенка только одно ухо. Другое висело, так же как и высунутый на сторону язык. Вообще у пса был такой вид, будто он подмигивает нам.

Андрей протянул руку с пальцами, слаженными щепоточкой, и ласково-ласково запел:

— Песик, песик, иди сюда! Песик! На-на-на!..

Щенок встал, завилял хвостом, подошел к нам и лег на спину. Андрей погладил его по животу. Пес даже глаза закрыл от удовольствия.

— Как ты его назовешь? — спросил я.

— Не знаю еще. Может, Пират…

— Не годится, — сказал Оська. — В нашем городе каждую третью собаку Пиратом зовут. Уж лучше Корсар!

— Что ж, пожалуй, можно и Корсар. Знаете что? Я сейчас отведу его домой, а потом приду на строительство. Идет?

Андрей вынул из кармана веревку, повязал ее на шею щенку и поднялся:

— Ну, Корсар, пойдем!

Я думал, что Корсар начнет вырываться, почувствовав веревку. Ничего подобного. Пока Андрюшка не скрылся за углом, мы видели, как пес весело бежит рядом с ним, теребя его за штанину или норовя схватить за рукав…

Мы пришли к двухэтажному зданию райкома партии. Здесь у подъезда стояли брички, подводы и старый «газик». В двери все время входили и выходили озабоченные люди.