Невиданная птица

— Это… — забормотал Оська, — это наш… Это, вообще, Тимофей Садиков…

— Я не спрашиваю, как его зовут. Я спрашиваю, почему он занимается такими делами?

Оська то быстро взглядывал на Тимошку, то опускал голову и смотрел себе на ботинки. Уши у него были темнокрасные, да и у меня они, наверное, были такие же. Они так горели, словно их намазали иодом.

— Он… он, вообще, наш завснаб, — промямлил Оська, — но мы…

— Кто?

— Завснаб… Заведующий отделом снабжения… Но мы совсем не просили его…

— Ничего не понимаю, — сказал секретарь. — Какой заведующий отделом снабжения? Чего?

Оська молчал. Я тоже молчал.

Сидя на земле. Тимошка в голос заплакал, размазывая слезы грязными кулаками.

— Ишь… нашкодил, а теперь ревет! — усмехнулась женщина и отпустила Тимошкину руку.

— «Нашкодил»!.. Я для себя, что ли? — запричитал Тимошка. — Если бы для себя, я разве бы взял!.. Мы школу ремонтируем и нам стройматериалы нужны…

Товарищ Белов оперся обеими руками о балюстраду крыльца и сказал Тимошке, отчеканивая каждое слово:

— Знаешь что, друг любезный… Если вы так собираетесь работать, так лучше не ремонтируйте школу. Без вас обойдемся! Материалами для ремонта школа обеспечена полностью, я сам это еще вчера проверял. И если я услышу, что кто-нибудь из вас занимается подобными делами, то попрошу вашего директора принять меры. Нам такие помощники не нужны!

Товарищ Белов повернулся и ушел в райком. Женщина подняла завснаба с мостовой, слегка шлепнула его и уже совсем добродушно сказала:

— Иди! К мамке беги. Да скажи, чтобы она тебя за уши оттрепала. Снабженец!

Мы все трое отправились в школу. Настроение у всех было, конечно, скверное. Оська сердито стучал себя пальцем по лбу:

— Остолоп! На все дело пятно наложил! Как мы теперь в райком покажемся? С нами там и разговаривать не пожелают. Скажут: хороши восстановители! Одно чинят, другое разрушают. Понимаешь, что ты наделал?

Тимошка молчал и вздыхал.

— Ося! — вдруг сказал он.

— Что?

— А ведь нам ничего не будет. Слышал, как товарищ Белов сказал: «Материалами школа обеспечена. Сообщу вашему директору»?.. А у нас директора нет. Значит, он на десятилетку подумал. Вот им и попадет.

— Очень мило! Нашел чем утешить! Выходит, мы не только воруем, но еще и на невинных людей все сваливаем.

Я предложил вернуться и объяснить секретарю, что мы не десятилетку восстанавливаем, а семилетку. Но Оська сказал, что после такого конфуза у него язык не повернется с ним говорить.

— Придется теперь самим все материалы добыть. Хоть лопнуть, а добыть! — сказал он.

Глава IV. Строительство началось

История с Тимошкой испортила нам настроение. Но уже на Осетровой слободке Оська повеселел:

— Смотрите, ребята! Нет, вы только посмотрите! — воскликнул он, остановившись и протянув руку в сторону холма. — Видел когда-нибудь наш город такую картину? А? Видел?

Мы тоже остановились, и Тимошка даже захохотал от восхищения.

Вся площадка на холме была усеяна множеством ребят. Они сновали туда и сюда, вбегали в двери школы, влезали в окна и выскакивали оттуда, таскали какие-то предметы. Голоса их доносились даже сюда, на Осетровую слободку, и легко можно было представить себе, какой стоял там шум.

Мы добежали до холма, бегом поднялись на вершину и… остановились в изумлении.

Со всех сторон нас окружили ребята. Все они были вооружены захваченными из дому носилками, лопатами, ломами, а то и просто дощечками и палками. И все были совершенно черные, от пяток до макушек.

Мы долго смотрели на них, вытаращив глаза.

— В чем дело? Почему вы так закоптились? — отрывисто спросил Оська.

Вразвалку подошел Яша. Лицо его, майка, голые плечи и руки были одного цвета: черного.

— Территорию от мусора очищаем, — сказал он и добавил озабоченно: — Носилок вот нехватает!

Оказывается, строители, по его указанию, выгребали из шкалы мусор, в котором было много пыли и сажи.

Мы успокоились.

Тимошка отобрал себе команду в пятнадцать человек и убежал с ней искать по городу материалы, предварительно дав Оське слово, что будет действовать честно. Остальные ребята снова рассыпались по всему холму.

Оська сказал мне:

— Ну что ж, пойдем и мы работать!

— А как же наши новые костюмы? Нужно сбегать переодеться.

— Некогда бегать! Мы члены комитета и должны показывать пример. Снимем рубашки и положим в сторонку.

Делать нечего. Вскоре мы с Оськой уже ковыряли двумя фанерками золу, накладывая ее на носилки, еще через две минуты мы были такие же черные, как и другие строители.

Я до сих пор жалею, что у меня не было в этот день фотоаппарата, чтобы засиять нашу работу и послать снимок в «Пионерскую правду».

Более семи десятков закопченных ребят бегали, копали, долбили, скребли. Одни, завывая, как сирена пожарных автомобилей, мчались с носилками и, добежав до воронки от тяжелого снаряда, сбрасывали в нее мусор; другие под команду «Раз, два — взяли!» выдергивали из-под хлама ржавые куски железа; третьи семенили, прижав к груди кирпичи от развалившейся печки; четвертые выпрямляли гвозди, стуча по ним камнями…