Невидимая брань (издательство «ДАРЪ»)

Кроме всего этого, говорю тебе, бодрствуй над собой и не давай своему воображению и памяти вспоминать прежде виденное, слышанное, обонянное, вкушенное и осязанное, особенно, что было в этом срамного и непотребного. В этом и состоит преимущественно наша брань, и она труднее и неотвязчивее брани с чувствами или употреблением их. Всякий из борющихся знает это по опыту. Чтобы не воспринять что-либо соблазнительное каким-нибудь чувством, с этим управиться легко; но по восприятии управляться с воображением и памятью о том очень трудно. Чтобы, например, видеть или не видеть какое лицо, или посмотреть на него страстно или бесстрастно, это не так трудно и не представляет большой брани; после же того, как увидишь и взглянешь на него страстно, уже не легко, а требуется большая брань и немалый подвиг, чтобы изгнать из своей памяти воображение этого лица. И враг может играть твоей душой как мячиком, перебрасывая внимание от одного воспоминания на другое и под ними шевеля пожелания и страсти и держа тебя таким образом в страстном настроении. Поэтому и говорю тебе: бодрствуй и более всего смотри за воображением и памятью.

Глава двадцать седьмая Воину Христову надлежит всевозможно избегать сердечных тревог и смятений, если желает побеждать своих врагов

Как всякий христианин имеет неотложный долг, когда потеряет сердечный мир, делать все от него зависящее, что может способствовать к восстановлению его, так не меньше того обязательно лежит на нем не допускать, чтобы какие-либо случайности текущей жизни возмущали этот мир: разумею болезни, раны, смерть сродников, войны, пожары, внезапные радости, страхи и скорби, воспоминания о прежних проступках и ошибках, словом – все, чем обычно волнуется и тревожится сердце. Потому обязательно не допускать тревог и волнений в таких случаях, что поддавшись им, человек теряет самообладание и лишается возможности ясно понимать события и верно видеть подобающий образ действования, а то и другое дает врагу доступ взволновать его еще более и направить на какой-либо шаг, трудно поправимый или совсем непоправимый.

Я не то хочу сказать: не допускай скорби, потому что это не в нашей власти, а то: не допускай скорби возобладать твоим сердцем и взволновать его, держи ее вне, за пределами сердца и спеши так ее умягчить и укротить, чтобы она не мешала тебе и здраво рассуждать, и право действовать. Это, при помощи Божией, в нашей власти, если у нас в силе нравственно-религиозные чувства и расположения.

Из прискорбностей каждая имеет свои особенности и против каждой есть свои приемы; но я говорю вообще о них, разумея общее их свойство – растревоживать и возмущать душу, и имея в мысли предложить тебе общее против этого средство. Средство это – вера в благое Провидение, устрояющее течение нашей жизни со всеми ее случайностями, в личное каждому из нас благо, и благодушная покорность воле Божией, выражающейся в нашем положении, по которой в глубине души взывалось бы: «Да будет воля Божия! как Господу угодно, так и будет во благо нам». Это благо в разных лицах сознается и чувствуется по-разному. Один сознает: это благость Божия ведет меня к покаянию; другой чувствует: ради моих грехов послал мне это Господь, чтобы очистить меня от них, несу епитимью Божию: третьему приходит на мысль: испытывает меня Господь, искренно ли я служу Ему. Смотрящие со стороны на подвергавшегося скорбям могут подумать и четвертое: это ему, чтобы явились на нем дела Божии. Но такое решение может иметь место не иначе, как по окончании прискорбностей, и именно при явной помощи Божией. В душе же скорбящего уместны только три первые чувства. И они все такого свойства и силы, что какое бы из них ни пришло на сердце, всякое сильно утишить поднимающуюся бурю скорби и водворить в сердце мирное благодушие.

И вот тебе общее средство к умиротворению сердца, когда прискорбности покушаются возмутить его: восставив в возможной силе веру в благое Божие Провидение о тебе и оживив в душе богопреданную покорность воле Божией, наводи на сердце сказанные выше помышления и понудь его почувствовать, что настоящей скорбной случайностью или испытывает тебя Господь, или налагает на тебя очистительную епитимью, или подвигает на покаяние, или вообще или частно о каком-нибудь забытом неисправном деле. Как только сердце посчувствует что-либо из этого, скорбь тотчас утихнет, и даст ему возможность вслед за этим воспринять в себя и два другие чувства; все же вместе они скорее водворят в тебе такой мир и благодушие, что ты не возможешь не взывать: «Да будет имя Господне благословенно во веки!» Что масло на волны моря, то эти чувства на скорбное сердце: успокаиваются волны и бывает тишина великая.