Невидимая горилла. Эксперимент, который раскрыл, почему внимание мешает сосредоточиться, память подводит, а интуиция обманывает

Я знаю, что произошло; это [запись] подтверждает случившееся. Думаю, в такой момент, особенно если ты двадцатилетний парень… Не думаю, что я виноват в том, что немного… Что я хочу сказать… Я не лгу. Я запомнил происходящее именно так, и [бывший ассистент тренера Рон] Феллинг был в паре метров от меня. И людей, встающих между нами. Я помню, как между нами оказались другие люди[60].

Как так случилось, что Рид запомнил дополненную версию события, а Найт не запомнил вообще ничего? До обнаружения записи с тренировки Найт заявил Фрэнку Дефорду, обозревателю канала HBO, что не помнит, как душил Рида, и добавил: «Ни с одним из парней я не совершал ничего такого, что не повторил бы в случае с остальными»[61]. Для Найта это не было примечательное событие – он именно так и работал. Его воспоминания исказились в соответствии с общими представлениями о том, как обычно проходят тренировки: тренеры хватают ребят и перемещают по паркету, чтобы показать, где им стоять и что конкретно делать. Для Найта физический контакт – неотъемлемая часть работы тренера, и для него этот инцидент стал не таким значимым. В отличие от Рида: он подчеркнул, что на тот момент был «двадцатилетним парнем», и вряд ли его на тренировках часто хватали за шею. Для него произошедшее было чем-то настолько неприятным и из ряда вон выходящим, что в памяти оно отразилось как «тренер пытался меня задушить». Он сфокусировался на наиболее ярких аспектах, и из-за этого воспоминание исказилось – но не так, как в случае Найта: оно стало более травматичным, а не более тривиальным. Для Найта этот инцидент был просто еще одним рандомным словом в списке, а для Рида – глубоким потрясением, поэтому его дополнили лишние детали.

Свидетели конфликта между Нилом Ридом и Бобби Найтом совершенно по-разному описали произошедшее, но к 2000 году, когда они поделились воспоминаниями с прессой, с того дня прошло уже несколько лет. Не будет ошибкой предположить, что с годами воспоминания стираются и меняются, причем влияют на них в том числе мотивы и цели человека. Но что, если двое людей станут свидетелями одного и того же события и опишут его через несколько секунд, как только дозвонятся до оператора службы спасения?[62]

Лето 2002 года, Вашингтон. Лесли Мельтцер и Тайс Палмаффи, молодая пара (они познакомились во время учебы в Университете Вирджинии), ехали домой после ужина в ресторане. Они двигались на север по 14-й улице и остановились на светофоре в районе перекрестка с Род-Айленд-авеню[63]. Уже через десять лет маленькая квартирка в этом районе стоила больше 300 тысяч долларов, но на тот момент округ все еще восстанавливался после беспорядков на расовой почве и поджогов 1960-х. За рулем был Тайс, автор документов, регламентирующих образовательную политику. Его жена Лесли, только отучившаяся на юриста в Йеле, заняла пассажирское сиденье. Справа от себя Лесли увидела, как по направлению к ним по тротуару движется велосипедист. Вдруг, словно из ниоткуда, появился еще один человек; он сбросил велосипедиста на землю и нанес ему несколько ударов ножом. Лесли слышала, как жертва кричит. Она схватила телефон и набрала 911, но услышала только стандартную механическую фразу: «Вы позвонили в службу спасения. Все операторы заняты. Пожалуйста, оставайтесь на линии».

Оператор ответил в течение минуты, но к этому моменту нападавший скрылся, а светофор переключился на зеленый. Машина продолжила движение по 14-й улице, а Лесли описывала увиденное в трубку. Жертвой был мужчина в возрасте 20–30 лет, ехавший на велосипеде. А нападавший? Она сказала, что он был одет в джинсы. Услышавший ее заявление Тайс перебил жену, сказав, что на мужчине были спортивные штаны. Они также разошлись во мнениях по поводу рубашки, роста и этнической принадлежности. Довольно быстро они поняли, что могут сообщить всего три детали: возраст злоумышленника (около двадцати), оружие (нож) и тот факт, что предоставить четкую картину произошедшего они не могут.