Невидимая горилла, или История о том, как обманчива наша интуиция

После того как он повторил этот выдающийся результат несколько раз подряд, мы попросили его объяснить, как это ему удается. Сначала он отметил, что в тренировки шахматного гроссмейстера не входят упражнения на запоминание расстановки за несколько секунд. По его словам, он быстро схватывает смысл этюда и объединяет отдельные части в целые группы на основе обнаруженных взаимосвязей. По сути, распознавая отдельные комбинации, он сохраняет в каждой ячейке памяти не отдельный элемент, а группу из нескольких элементов. По мере овладения шахматным искусством у него развивались и другие навыки, которые также помогают в шахматах, — интеллектуальное воображение, пространственное мышление, визуальная память. Благодаря всем этим навыкам он справляется с этой задачей на запоминание гораздо лучше других людей. Однако мастерство в шахматах не наделило его каким-либо выдающимся воображением, логическим мышлением или памятью во всех других областях жизни. Когда мы показывали ему такое же количество фигур, расставленных в произвольном порядке, то его память была ничем не лучше любого новичка, ведь теперь опыт игры и знание всевозможных комбинаций мало чем могли ему помочь. Такой же принцип действует и в случае со студентом, который научился запоминать до семидесяти девяти цифр. Новые возможности памяти распространялись только на комбинации цифр, и даже через несколько месяцев тренировок с числами он по-прежнему мог запомнить только шесть букв за один раз[288]. Иными словами, он развил свои потенциальные способности к запоминанию чисел, но результаты такой тренировки не были перенесены на какие-либо другие навыки.

С помощью своего опыта и знаний гроссмейстеры могут блестяще выполнять широкий диапазон шахматных задач, даже если раньше они никогда не имели с ними дела. Ярким подтверждением тому служат шахматы вслепую. Игроки топ-уровня способны играть, не глядя на доску. Им просто сообщают, как ходят противники (на условном языке шахмат), а они в ответ объявляют свои ходы. Игроки уровня гроссмейстера способны сыграть вслепую сразу несколько партий, демонстрируя при этом высокий уровень, даже если раньше им никогда не доводилось этого делать. Исключительная память и образное мышление, необходимые для такой сложной задачи, формируются у игроков более или менее автоматически по мере того, как они становятся мастерами.

В сотрудничестве с Элиотом Херстом (еще одним профессором психологии, который также был мастером по шахматам) Крис провел исследование, чтобы выяснить, насколько хуже играют гроссмейстеры, когда не видят перед собой доски и фигур[289]. Вероятно, вы предполагаете, что они совершают больше ошибок, поскольку на память ложится дополнительная нагрузка из-за необходимости точно запоминать расстановку. Чтобы проверить правильность этого предположения, Крис воспользовался преимуществами уникального шахматного турнира, который, начиная с 1992 года, ежегодно проводится в Монако. На этом турнире двенадцать шахматистов из мировой элиты, в том числе претенденты на титул чемпиона мира, дважды играют друг с другом: одна партия проходит в обычных условиях, а другая — вслепую. Поскольку одни и те же игроки проводят как обычные матчи, так и матчи вслепую, то любые различия в количестве ошибок должны объясняться условиями игры, а не уровнем соперника.

В целом с 1993 по 1998 год на турнире состоялось около четырехсот партий в обычном формате и столько же партий вслепую, при этом в среднем каждый игрок сделал за матч сорок пять ходов. Крис использовал программу Fritz, признанную одной из лучших шахматных программ в мире, чтобы выявить все серьезные ошибки, допущенные шахматистами. Fritz, несомненно, пропустил несколько неявных ошибок, однако грубые промахи и серьезные просчеты он обнаруживал без труда.

В обычных игровых условиях гроссмейстеры совершали в среднем две ошибки в каждых трех партиях. Речь идет о серьезных промахах, которые могли им стоить (а порой действительно стоили) всей партии, учитывая, что в соперниках у них были игроки из мировой элиты. Но удивляло не это, а то, что количество ошибок в партиях «вслепую» оказалось практически на таком же уровне. Гроссмейстеры настолько развили собственный потенциал, что могли предаваться своему искусству, даже не глядя на фигуры (подумать только, шахматы без шахматной доски!). Для тех, кто заинтересован в раскрытии своего потенциала, это, конечно, хорошая новость. Плохая новость заключается в том, что ни правильная музыка, ни правильные развивающие книги не сделают их гроссмейстерами. Лишь за десять лет (как минимум) интенсивного обучения и практики можно добиться таких результатов. Мозг содержит в себе огромный потенциал, который действительно можно раскрыть, но для этого требуется немало времени и усилий.

Можно ли поумнеть с помощью игры?