Невидимая Россия

— Вот что, Федька, — заговорил Борис четко и раздельно, — возьми у Петрова шарабан, запрягай и гони к жене Кузьмича — она продает корову, будешь прицениваться. Ты бедняк, тебя никто ни в чем не заподозрит. Вот тебе письмо. Передай так, чтобы никто не видел. Понял?

— Понял, Борис Николаевич, — ответил Федька.

— А болтать не будешь?

— Что же я не знаю, о чем болтать можно!

— Смотри, в пьяном виде не проговорись…

— Эх, Борис Николаевич, я хоть и пьяница, а душа и у меня есть! — возразил Федька совсем разумным серьезным тоном.

* * *

Борис и Григорий пешком, как бы гуляя, обходили окрестные деревни. Борис знакомил Григория с людьми и проделанной работой. Они входили в избы — сразу появлялся самовар, иногда и водка, и завязывалась беседа на общие, часто ничего не значащие темы. В избе обычно бывали члены семьи, дети и посторонние. Уходя Борис улучал удобный момент и говорил, указывая на Григория: «Видел? — Можешь верить, как мне. В случае чего сделаешь всё, что он скажет».

Хозяин делался серьезным и понимающе кивал головой. Трудно было подсчитать и учесть организацию, созданную Борисом. Собственно, весь район знал, любил и слушался его. Среди его сторонников были и комсомольцы, и милиционеры, и непутевые пьяницы, и крепкие хозяева. Только незначительное меньшинство явно стояло на стороне власти.

* * *

Кузьмич слез с дачного поезда и направился в сторону поселка. Была уже глубокая осень. С тех пор, как Федька-большой установил первую связь с семьей, Кузьмич несколько раз встречался с женой.

Марья Ильинишна была самой обыкновенной русской крестьянкой. Выйдя замуж накануне германской войны, она фактически не видела мужа в течение четырех лет. В гражданской войне Кузьмич не участвовал, хотя и состоял членом подпольной Савинковской организации. При приближении Деникина к Москве должно было начаться антибольшевистское крестьянское восстание… В организации активно участвовало несколько сот человек. Собрания происходили ночью, в лесу и оврагах. После провала центра организации, находившегося в Москве, Кузьмич распустил свою группу и все участники так и не были выявлены агентурой ЧК. Годы НЭП-а Кузьмич прожил спокойно. Появились дети — двое мальчиков. Теперь одному было 10, другому 8 лет.

Марья Ильинишна, когда-то красивая женщина с правильным, продолговатым лицом и большими карими глазами, теперь заплаканная и потухшая, очень боялась за мужа и страдала за детей. Хозяйство пришло в упадок, соседи сторонились, хотя внутренне и сочувствовали Марье Ильинишне. Каждый боялся за себя и поэтому Марья Ильинишна была очень одинокой. Рабочего пришлось рассчитать. Надо было на что-то решиться, но найти выход из создавшегося положения оказалось не так-то легко. Особенно она боялась свиданий. Каждый раз приходилось украдкой уходить из дома, идти по много верст целиной, лесом, делая вид, что отправилась за грибами или хворостом и потом, при непродолжительных встречах, каждое мгновенье бояться внезапного ареста.

При свиданиях Мария Ильинишна говорила мало — душили слезы, терялись слова. Она поспешно передавала узелок с выстиранным бельем и гостинцами, а затем молча слушала деловитые, сухие распоряжения мужа, нервно вздрагивая и смотря на него скорбными, жалкими глазами.

* * *

Пройдя поселок, Кузьмич направился к лесу. Там, на отшибе, стоял домик лесника, приятеля Кузьмича — там он должен был встретить жену.

Вечерело. В низинах поднимался белесый туман. Кузьмич нащупал в кармане старый, поржавленный от лежания в земле наган: надо было всегда быть наготове. Когда он почти уже достиг опушки, из кустов появились три мужских фигуры в черных осенних пальто с широкими плечами, в военных сапогах, выглядывавших из-под пальто.

— Разрешите, товарищ, прикурить, — сказал один из неизвестных, приближаясь к Кузьмичу. На мгновенье из-под поднятого воротника пальто показался ворот военной рубахи с красными петлицами. Кузьмич выстрелил почти в упор и рванулся к лесу. Двое других отпрянули от неожиданности, а когда Кузьмич их миновал, вслед ему защелкали револьверные выстрелы. Пуля пробила ворот теплой куртки. Добежав до опушки, Кузьмич обернулся и спрятался за первое попавшееся дерево. Две фигуры остановились в нерешительности. Кузьмич прицелился и спустил курок. Одна из фигур взмахнула руками и упала. Кузьмич, всё еще держа револьвер в руке, пошел вглубь леса, стараясь избежать дорог. Никто его не преследовал…

Глава двенадцатая РАЗВЯЗКА

— Особенно нас интересуют командиры красной армии, хотя бы и резервисты: в случае общего крестьянского восстания понадобятся военные специалисты.

— У меня есть человек шесть подходящих ребят. Их недавно вернули из дальневосточной армии.

— Почему вернули? — насторожился Павел.

— Без объяснения причин — очевидно, за неблагонадежностью.

— Какие у них чины?

— 4 комвзвода и 2 младших командира.

— Надежные?

— О советской власти иначе, как матерно, не выражаются.

— А что они сейчас делают?

— Командировочные пропивают.

Павел поморщился.

— И ты с ними?