Невидимая сторона

— Что это? — Гоблин тут же цапнул коробочку и начал вертеть ее в своих длинных пальцах.

— Сам точно не знаю. Разработала одна моя знакомая. Вроде прибор должен улавливать остаточные следы проклятий, — ответил я совершенно искренне.

Перед тем как с большой неохотой отдать мне прибор, Гюрза кое-что объяснила, но очень кратко и сумбурно. Были у меня опасения, что гоблин сейчас отберет вещь, которую мне дали на время, под честное слово, но он все же вернул приборчик обратно.

— Покажешь Бисквиту.

— Так и собирался сделать, — проворчал я под пристальным, каким-то сверлящим взглядом гоблина и продолжил пояснять свои выводы.

Пришлось рассказать о посетившей мою не самую светлую голову теории насчет основы проклятий из каркаса энергии разрушения. С гоблина можно было лепить скульптуру — аналог роденовского «Мыслителя», только под названием «Злобствующий скептик». И тут я не выдержал:

— Иван Иванович, вы меня, конечно, извините, но, насколько мне известно, каждый гоблин способен чувствовать проклятия. Хотя бы на самом примитивном уровне. Так чего же вы мне сейчас мозги полощете?

— Тебе соврали, — совершенно спокойно ответил инспектор. Именно тот факт, что он не стал имитировать понятные людям эмоции, говорил, что эти самые эмоции имеют место быть. — У большинства моих сородичей в юном возрасте обнаруживается недостаток контроля, и, чтобы мы не нанесли ущерба окружающим, Плетущие сеть бездны отрезают таких ущербных от доступа к Великой Паутине Мрака.

Это было явно что-то религиозное, потому что каждое слово трехсоставного термина гоблин произносил со значением.

— И вас тоже отрезали?

— Да, так что я не могу ни видеть, ни чувствовать темные плетения. Поэтому у нас тут два варианта. Либо ты опять что-то напутал, либо мне врут те, кто клялся этого не делать.

Если честно, я уже подумал, что сейчас он примет к работе первый вариант и пошлет меня дальними болотами, но гоблин сумел удивить. Впрочем, все вполне объяснимо: Иваныч, конечно, гоблин мерзкий, вредный и упрямый до одури, но вот интуицией обладает звериной и нюх на преступления у него запредельный. Через секунду стало понятно, что на самом деле качнуло чаши весов его сомнений:

— Пока ты ехал сюда, у меня потребовали перевода пленника во внутреннюю службу безопасности Совета мудрейших. Такой приказ может прийти только от кого-то из советников. Вопрос, зачем одному из самых влиятельных гоблинов в этом городе нужен вон тот китаец? И что это вообще значит?

Так, словно я настолько тупой, что не пойму, о ком идет речь, инспектор ткнул своим длиннющим пальцем в сторону сидевшего за стеклом человека. Ответы на этот вопрос у меня, конечно, были, как минимум теоретические, но вряд ли хоть один из них устроит гоблина, поэтому я лишь изобразил удивление.

Гоблин вдруг замер, словно его заморозили, но я не стал беспокоиться, потому что видел эту картину не в первый раз. Так у представителей этой расы выглядит процесс глубоких раздумий. Где-то секунд через двадцать Иваныч ожил и сразу задал мне крайне неприятный вопрос:

— Как ты снял проклятие с наемника?

Описывая по телефону сложившуюся ситуацию, я как мог более размыто рассказал об ангеле в картине, но сейчас пришлось объяснять все подробно.

— Так, — оживился гоблин, явно приняв какое-то решение. — Сейчас мы отвезем подозреваемого к тебе, и пусть сущность из картины снимет проклятие. Тогда мы сможем допросить этого малефика-мутанта без постороннего влияния на его мозг.

— А может, все-таки пусть попробует кто-то из ваших? — попытался я увильнуть.

Мне очень не хотелось рисковать ангелом, особенно учитывая, как сильно он выдохся, вытаскивая Дверга.

— Ты хочешь вернуть своего друга? Причем живьем, а не покромсанной тушкой? — жестко спросил инспектор, явно намекая на то, что вариант с помощью гоблинских малефиков сейчас вообще не рассматривается.

Глава 6

То, что происходило дальше, можно назвать только одним словом: цирк. Причем цирк с конями и фокусниками. Иваныч кому-то позвонил, и через пять минут мы оба имели удовольствие наблюдать цирковое представление в исполнении силача-иллюзиониста ора Бенедиктуса. Напарник инспектора вошел в допросную с здоровенным чемоданом, затем, не обращая внимание на мычание задергавшегося китайца, воткнул ему в шею шприц. После этого сложил обмякшего бедолагу как раскладной стульчик и сунул в чемодан. Я наблюдал за всем этим с удивлением и восхищением перед мощью Бени. Он поднял чемодан так, словно там ничего кроме пары трусов не было, и спокойно вышел из допросной.

Когда мы с Иванычем немного попетляли по коридорам жандармерии, явно отвлекая на себя всеобщее внимание, и наконец-то добрались до магокара, Бенедиктус уже сидел за рулем со скучающим видом. Казалось, будто он никуда и не выходил.