Невидимая угроза

– Мне пришлось жить с Вернером. Но Вернер меня ненавидел, ведь он знал, что я не его сын.

– Так почему же он тебя принял? – спросил Филипп. – Он не обязан был этого делать.

– Он так захотел. Ему нравилось меня мучить. Он желал наказать меня за то, что я существую. Он избивал меня, пока не вмешалась служба защиты детей. Меня отправили в один интернат, потом в другой. Я им был не нужен, и они мне были не нужны. Я хотел вернуться к отцу, который обещал мне, что всегда будет рядом. Но у него не было времени. Он постоянно был занят тем, что трахал все, что движется.

– Как ты это узнал? – спросил Филипп. – Даже Мориц и София ничего не знали обо мне и Юлии.

– Было не так уж сложно. Я пробрался в его кабинет в клинике, там нашел документы. Он платил алименты вам всем. Только не мне.

– И с тех пор ты за нами следил?

– Я все о вас знаю. Я знаю вас лучше, чем вы сами себя знаете.

– Я тебе доверял, – сказал Филипп. – Ты был моим другом.

– Да ну, ты и представления не имеешь о том, что такое дружба. Тебе тоже хочется просто трахать баб. Эта история с Жасмин… Отвратительно. Аж блевать хочется. – Йенс поморщился. – А Юлия? Хладнокровно увела место в университете из-под носа у лучшей подруги. Всех использует. «Вот поставишь мне кухню, тогда, может, и позволю тебе меня оттрахать».

Юлия не отвечала. Она закрыла глаза, опустив голову на плечо Софии. София обняла сестру.

Мориц взрезал штанину Юлии, и стало видно, что повязка уже пропиталась кровью.

«Ее нужно отвезти в больницу, – подумал Филипп. – Иначе она умрет».

А потом он понял, что они все умрут, если не случится чудо.

– А Мориц? – продолжил Йенс. – Папочкина гордость. Хочет стать врачом, как отец. Садится пьяным в машину, сбивает велосипедиста и скрывается с места аварии. Вылитый папаша. Главное – не оглядываться по сторонам. Переть напролом и думать только о себе. Вы все трое такие.

– Как ты нас нашел? – спросил Мориц.

– Вы сами себя выдали. У секретарши Филиппа я узнал, что вы уехали. Юлия сказала, что вы на побережье Балтийского моря. София упомянула маяк неподалеку. Филипп сообщил о гольф-клубе. Остальное сделал за меня Интернет. Ну, почти. Я нашел десять домиков отдыха, в которых вы могли бы остановиться. После четвертого звонка я наткнулся на хозяина дома, и тот сразу же выдал мне запасной ключ. – Йенс улыбнулся. – И вот я тут. Пятый сын.

– Тебе это ни за что не сойдет с рук, – сказал Мориц. – Если ты нас убьешь, тебя сразу арестуют.

– До этого не дойдет. Я убью вас и застрелюсь сам.

– А Йохен?

– Умрет. Или его найдут, прежде чем он сдохнет от жажды. Но ему конец в любом случае.

– А что насчет Софии? – спросил Филипп.

– В смысле?

– Почему ты хочешь убить Софию?

– Она дочь Йохена.

– И это все? – Филипп покачал головой. – Ну же. Ты столько гадостей вспомнил обо мне, Морице и Юлии. А Софии еще нет и семнадцати, она никогда никому не вредила. Почему она должна умереть?

София слышала прерывистое дыхание Юлии. Голова сестры, тяжелая, горячая, давила ей на плечо.

В ушах у Софии шумело, и ей трудно было понять слова Филиппа. Да ее и не интересовало, о чем они там говорят. Это бессмысленно. Феликса, вернее, Йенса, не переубедить. Он втерся к ним в доверие, обманывал их всех долгие месяцы. А теперь добился своей цели. Никто и ничто его не остановит.

– Нет, погоди. Почему ты хочешь убить Софию? – настаивал Филипп.

Только теперь София посмотрела на Йенса. Как он стоял с пистолетом в руке и наслаждался своей победой.

– Почему? – повторила она.

И заметила, как Йенс утратил контроль, как его взгляд заметался между Филиппом и Софией.

Потребовалось время, чтобы он взял себя в руки.

– София не такая, как мы, – говорил тем временем Филипп. – И ты это знаешь.

Голова Юлии скатилась Софии на грудь. Жизнь медленно покидала тело сестры, капля за каплей стекала на ковер.

– Это неправда, – возразила София. – Может, я и не такая. Но я не лучше.

Йенс опять покосился на нее, опять отвлекся.

– Я устроила моей однокласснице такую травлю, что она перевелась в другую школу. Только чтобы остальные меня приняли. И я отдала бы все что угодно, только бы меня все любили, как Морица. Или чтобы стать такой же красивой и сильной, как Юлия. Такой же успешной, как Филипп. Но это не так. Я уродливая, толстая и не очень умная. – Она смотрела на Йенса и видела Феликса.

Девочка вспомнила, как сильно его любила. Вспомнила их первое свидание в кафе, вспомнила, как он внезапно пришел к ней домой, как говорил с ней вчера. Она сгорала от любви, а Йенс заряжал пистолет. Она разрывалась от счастья – а он выслеживал их.

– Как ты мог так поступить… – пробормотала она.

Йенс покачал головой:

– Я тебя не обманывал. Ни разу тебе не солгал. Если бы ты не была дочерью Йохена, то мы бы… то я бы…

– Что? – спросила София. – Что тогда? Хочешь убить нас? Ты судишь Юлию, и Филиппа, и Морица, и нашего отца, а сам просто жалок. Ты заврался. Я тебя любила. И Юлия тебя любила. – София говорила, чувствуя, как отступает страх.

Может быть, потому, что Йенс не мог смотреть ей в глаза. Нужно смотреть на человека, чтобы застрелить его.