Невидимки за работой

— Уобеш! — воскликнула миссис Купферстечер. — Веди меня в нашу комнату! Я оденусь и сейчас же уеду. Я ни минуты больше не могу оставаться в этом гнезде порока. Я чувствую себя загрязненной.

Купферстечер взял ее под руку. У двери он обернулся к Гарстенгу.

— Вы, конечно, понимаете, Гарстенг, что после этих ужасных разоблачений мое предложение отпадает. Наш комитет не может иметь дела с такой безнравственной организацией. Он ведь существует для того, чтобы вселить здоровый дух в тело разложившейся Европы.

Гарстенг безнадежно опустил голову. Чета Купферстечер вышла из комнаты.

Тут только заговорила мисс Каспидор.

— Что же, лорд Клигнанкорт, теперь, пожалуй, и мне пора. Право, мне очень жаль, что наше знакомство не состоялось при более благоприятных условиях.

— Я также весьма об этом сожалею, — сказал лорд Клигнанкорт с учтивым поклоном.

— И, если вы мне позволите воспользоваться на несколько минут вашей комнатой, чтобы я могла одеться, я уеду с мистером и миссис Купферстечер.

Лорд Клигнанкорт вторично поклонился.

— Ну, дети мои, пойдемте отсюда, — сказал Уэлтон и, растопырив руки, оттеснил всех в коридор. — Сеанс окончен. По комнатам!

Лорд Клигнанкорт, сделав Гарстенгу знак идти за ним, прошел к себе в кабинет.

— Скажите, о каком это предложении упоминал ваш американский друг?

Гарстенг даже зубами скрипнул. Глаза его сверкали.

— Американец хотел выхлопотать нам субсидию от их комитета. Изрядный куш! Надо же было вам вернуться, никого не предупредив, и все испортить! Вы даже насчет девушек нашли нужным сказать!

Клигнанкорт рассмеялся.

— Ну и вид у вас, Гарстенг! Можно подумать, что вы сильно выпили. Субсидия? На что? Неужели же... Нет, только сумасшедшему придет в голову, что можно так просто получить от них субсидию на литературную колонию!

Гарстенг спросил угрюмо: — А почему бы и нет?

— Да потому, что они стали бы во все нос совать и доискались бы правды! Неужели вы думали, что они дадут деньги и предоставят вам тратить их? Ей-богу, Гарстенг, вы просто осел! И потом — что это была за идея выдавать этих девок за писательниц? Вы бы хоть о том подумали, что их здесь не будет, когда опять приедет кто-нибудь из американских благодетелей!

Клигнанкорт приложил ладонь ко лбу и заходил взад и вперед, призывая на помощь всю свою выдержку.

— Впрочем, сейчас все это уже не имеет значения, — сказал он наконец. — Предприятие наше ликвидируется.

Гарстенг так и ахнул.

— То есть как ликвидируется?

— Я продал поместье.

— Продали? Поместье?..

— Да. Сегодня оформил сделку... или, вернее сказать, вчера. Продаю дом, земли, все. Здесь будут строить завод бомбардировщиков. И могу вас порадовать: покупатель — американская фирма «Миролюбивая авиакомпания».

У Гарстенга потемнело в глазах, и он сел в кресло.

— А как скоро все это начнется? — спросил он слабым голосом.

— Немедленно.

— Но что же будет с нашим делом?

— Э, разве вам не ясно, что оно уже все равно погибло? После этого скандала с двумя книгами мы продолжать его не можем. Мне сделали выгодное предложение, очень выгодное, и я его принял. Вам всем придется уехать отсюда сразу же, на этой неделе. Вы знаете американцев — они хотят начать строительство не откладывая.

Гарстенг с трудом встал и вышел из кабинета.

XIV

Халлес стоял на террасе Клигнанкорт-холла. Пальто висело у него на руке, чемодан стоял у ног. Он смотрел на парк.

Целая армия американских рабочих с бульдозерами и другими машинами уже начала расчищать территорию будущего большего завода. Рубили деревья, взрывали корни и пни, засыпали пруд, сносили павильон, выравнивали все холмики, которыми два века тому назад украсил здешний парк знаменитый Браун, мастер на все руки. Парк уже принимал вид освобожденной территории.

Халлес поднял чемодан и зашагал вниз к деревне. В садике сестер Дэндо «бедняжка Тилли» стояла, нагнувшись над колодцем, и вытаскивала на веревке ведро с водой. А одна из ее сестер вышла с тазом из дома вылила помои прямо па дорогу.

Главная улица деревни была безлюдна. Только кольца, дыма над крышами свидетельствовали о том, что здесь живут люди. Шаткая скамья перед трактиром была пуста. Большой черный кот мирно дремал на видавшем виды столе, а вокруг кота с беспечной дерзостью прыгали несколько воробьев. В окне висел новенький плакат, на котором полуголая американская красотка пила кока-кола.

Вдали показался автобус. Подъехав к трактиру, он остановился. Халлес влез в него, и автобус покатил дальше.