Невидимое оружие ГРУ

Однажды в деревне Билка Крулевска она проводила радиосеанс из дома поляка пана Михала (по легенде отца жениха радистки). Внезапно во двор ворвались гитлеровцы и хозяин не успел предупредить радистку. Фашисты требовали яйца, молоко, самогон. Один из гитлеровцев гонялся за курами. А радистка, тем временем, продолжала свою работу. В следующий миг в сарай залетела курица и свалилась прямо на радиостанцию. Казалось, это конец! Но спас случай. Кто-то окликнул фашиста, уже вбежавшего в сарай, и он повернул назад. А потом была облава, школьный подвал, долгие сутки ожидания. И наконец счастливое освобождение.

Людмила Донская и на этот раз успешно справилась со своим заданием. С 20 июня по 27 июля 1944 г. она передала в Центр свыше 50 ценных разведдонесений.

Людмила любила свое дело. Берегла радиостанцию, никому ее не доверяла. Разведчики иногда посмеивались: «Она и спит со своим ящиком, намотав ремень на руку». А ведь мечта стать разведчицей зародилась у нее еще в феврале 1942 года. Тогда она вместе с другой разведчицей выполняла свое первое задание в тылу врага под Харьковом. Они внимательно наблюдали за всем, что происходило в западном районе, запоминали и возвратившись, доложили много интересного.

Но пока они ходили от одного населенного пункта к другому и пробирались обратно к своим — их сведения устарели. И вот в госпитале, с обмороженными ногами она думала, как бы им помогла рация. Именно тогда она и попросила разрешения командования освоить радиодело «без отрыва от лечения». Ей дали «добро». Так она стала разведчицей-радисткой.

«Деза» для противника

То утро помощник начальника разведотдела фронта майор Роман Гончар запомнил хорошо. В вагон, где ехали офицеры Полевого управления Карельского фронта, зашли «аховцы» — работники административно-хозяйственного отдела. Начальник АХО держал на руке большую плетеную корзину, доверху наполненную офицерским погонами.

Широко улыбаясь, он стал вручать каждому погоны: генерал-майорам — подполковничьи, полковникам — майорские. Майору Гончару всучил погоны «старлея». Вот так подарочек.

Офицеры запротестовали, кто-то попытался самовольно добраться до злополучной корзины и восстановить справедливость. Но «главный завхоз» фронта невозмутимо делал свое черное дело — проводил «разжалование» Полевого управления.

Вскоре все выяснилось. Командующий Карельским фронтом маршал Константин Мерецков приказал в целях маскировки и дезинформации противника сменить генералам и офицерам погоны на два звания ниже. Ордена рекомендовалось снять и до поры до времени спрятать в чемоданы, переписку — открытки, телеграммы, письма — запретить. Сам Мерецков превратился в некоего генерал-полковника Максимова, а член военного совета фронта генерал-полковник Штыков стал Шориным. По железной дороге они ехали вообще в гражданской форме, а на весь воинский эшелон оставили одного генерала — начальника военных сообщений. Состав двигался на Восток, не останавливаясь на крупных станциях, иногда тормозил на безлюдных полустанках и разъездах.

После войны маршал Мерецков в книге «На службе народу» напишет: «Казалось бы, сохранить в тайне развертывание полуторамиллионной армии вдоль длинной границы было делом невозможным. И все же японцев... мы почти всюду заставали врасплох: вообще-то они думали о предстоящих операциях и усиленно готовились к ним, однако конкретная дата начала боев оставалась для них за семью печатями. Между прочим, не последнюю роль в этом сыграла дезинформация противника... Что касается японцев, то они узнали о ряде новых воинских назначений у нас, но так и не разгадали (о чем свидетельствовали на допросах их генералы), какие лица скрывались под чужими фамилиями».

Пока эшелон штаба Карельского фронта двигался по бескрайним просторам Урала, Сибири, Забайкалья, офицерам раздали карты, описания дальневосточного театра военных действий. Началось изучение.

13 апреля эшелон прибыл в Уссурийск. Разгрузка и сбор в штабе 25-й армии. На сцену вышли Мерецков и Штыков. Был зачитан приказ по Приморской группе. Все стало на свои места. Началась подготовка к боевым действиям.

Радиоузел Карельского фронта прибыл в Уссурийск в июне. Развернули приемный и передающий центры. Теперь предстояло наладить связь с Москвой. Перед службой встала и вторая задача: организация связи с корреспондентами. Исходя из глубины фронтовой операции, решили дислокацию узла связи не менять, так как не предусматривали его движение за наступающими войсками. В готовность привели две передвижные радиостанции. Впоследствии одна из них будет по железной дороге доставлена в город Дальний (Дайрен), другая — сначала переброшена самолетом в освобожденный Чаньчунь, потом в район Пхеньяна на севере Корейского полуострова).

Боевая практика подтвердила правильность этого решения. С продвижением корреспондентов в глубь территории Маньчжурии их слышимость улучшалась, связь становилась более устойчивой. Войска выходили из «мертвых зон», в которых они были в начале операции.