Невидимые

— Все не так было, — стал препираться гость. Бас не вязался с сухим телом. — Я только сказал, что видел вашу даму…

— Что там у тебя? — вмешался Алекс.

Выяснение деталей нисколько не заботило.

— А вы еще кто? — дерзко спросил рабочий.

Закатав до локтя широкий рукав, Алекс ударил гостя прямо в свежую ссадину на переносице. Потекла кровь. Зажав нос ладонью, он смотрел с удивлением, но без особого страха.

Легкий и прежде умел подбирать людей.

— А теперь говори, что хотел.

— Я ничего…

— Он сказал, что видел госпожу Елену в тот день, когда… — начал Щукин.

— Заткнись.

— Не знаю, чего вам от меня надо. Пойду, пожалуй, — рабочий привстал.

Положив руки ему на плечи, Алекс вернул гостя в кресло.

— Что передал твой хозяин?

— Да нету у меня хозяина! Без работы я. Уж второй месяц.

Вспоминая слова посыльного, Алекс занял место рядом с рабочим. Может ли быть, что он сам не так понял?

— Принеси мне выпить, — велел Щукину.

Тот оскорбленно замер.

— А ну, пошевели жиром!

Вышел, громко вздыхая.

— Так что ты хотел сказать про Маруську?

— Я вообще только спросил: дама, говорю, тут у вас была. Красивая. Вернулась ли? Ей еще рот заткнули на улице, а потом утащили…

Ну нет, тут точно скрытое сообщение.

— И куда же?

— Да бог весть… Я-то случайно заметил. Смотрел на нее, когда она с кем-то стояла. Ну, после разошлись они, она отошла — и тут как кто-то на нее бросится…

— Кто?

— Да не разглядел я в потемках… Но там еще один господин все видел. А больше никого не было.

— А другой кто?

— Да почем мне знать? — рабочий отпустил руку. Струйка крови вырвалась, шустро сбежала по подбородку и упала на застиранную поддевку. — Говорю же: в сквере я сидел. Они тут стояли, у входа. Второй за дамой вышел и позвал ее. Но как увидел, что схватили — за кустами затаился. Зря: там фонарь, видно хорошо.

— Так… Ты кто будешь?

— Макар я. Веселов. А ты?

Прост, как три копейки. Наверху такое приходилось встречать нечасто.

— Алексей. Так, стало быть, Макарка, где тебя найти?

— А чего меня искать? Я живу в квартале рабочих, на улице Зеленой, в доме Бехтерева… Номер три.

Алекс усмехнулся.

— Чего?

— Улица ваша.

— Ну да. Никакая она, в самом деле, не зеленая. Серая. Но так ведь некрасиво.

Мысли разбегались, как клопы из разворошенной перины.

— Так что ты сюда пришел?

— Да просто. Гляжу — театр. А я — без работы. С завода меня погнали, говорю ведь. Ну, думаю, спрошу — может, разгрузить чего надо… Перенести…

— А Маруська — вот так к слову пришлась?

— Дама-то? Ну да. Гляжу — лицо ее на наклеенной картинке. Ну, и спросил.

Ничего… Нужно все проверить, и тогда станет ясно, что тут за сообщение.

Вот только в голове просветлеет. Сейчас в ней будто котелок каши.

— Ну так что, Алексей? Пойду я? И, ежели что, я зла на тебя не держу, — рабочий показал рукой на нос.

Надо же.

— Жена твоя, что ль?

Алекс кивнул.

— Ну, тогда бывай!

Рабочий поспешил к выходу. Через миг за ним громко захлопнулась дверь. Алекс поморщился. Хорош вход в долбанный театр. Всегда бесил.

Откинулся на сиденье — и оно тоже взвыло. Сколько тут отвратительных звуков.

Он закурил и задумался.

Если вдруг Маруська у Легкого не по своей воле, то чего он хотел от Алекса?

* * *

Едва унеся ноги из театра, Макар бегом припустил к складам. Не то, чтобы опаздывал — просто хотелось поскорее убраться.

Так его еще нигде не встречали: сначала схватили, едва рот открыл, а потом — сразу в зубы, без разговоров.

Гиблое место! Еще говорят — культура… А он-то думал, что нет ничего хуже Старого города — где, впрочем, ни разу и не бывал.

Проклятый Червинский!

Зато имелась и польза — теперь встречи с сыщиком можно не опасаться. Уж найдется, что рассказать. Макар не только вышел на главного — похожего на беса чернявого Алексея. Молод — лет тридцати, не больше, а злобы, что в сатане.

Нет, он даже о том, что внутри творилось, разведал. И в доказательство мог предъявить свой разбитый нос.

Все-таки, что бы ни говорили, имелось у него какое-то непростое чутье. Не случайно он на тот театр сразу решил указать, еще до того, как увидел, что даму от него тащат. Вот и угадал: секретов там хватало.

Впрочем, надо надеяться, что на этом знакомство с культурой и кончится. Больше Макар по театрам — ни ногой.

Внезапно он остановился, как подкошенный. Зачем свой адрес-то назвал? Вот болван! А все оттого, что слишком перепугался.

Рабочий сделал глубокий вздох. Так когда-то учил мастер: "говорят тебе, что ты совсем негодящий — а ты стой себе, молчи да дыши". И впрямь, помогало.

Отдышавшись и снова порадовавшись расставанию с Алексеем, Макар задумался о грядущем.

Сегодня он вместе со Степаном и двумя рабочими с мануфактуры Павловой — ныне все хозяйство покойницы забрал в свои руки управляющий — собирался окончательно обговорить все детали и разойтись на неделю.

Само по себе занятие Макара совершенно не привлекало. Одно дело — кошелек на улице, а другое — то, что предлагал щедрый на неважные идеи Степан.

Макар вовсе не забыл, что именно приятель и виноват — пусть не со зла — в его нынешнем положении. Помнил он и о том, что предыдущее подобное начинание привело к знакомству с Червинским.