Невидимые миру слезы. Драматические судьбы русских актрис.

На следующий день после посещения театра в «персонажной» гримерной «Мосфильма» она оказалась рядом со смутно знакомым «молодым крепеньким мужичком». И узнала в нем одного из персонажей спектакля, виденного накануне. Тот говорит: «А вы вчера были у нас в театре. Ну, и как вам спектакль?»

— А я ведь врать не умею, и пошла-поехала!.. «Правду, правду и ничего кроме правды». Все разложила по косточкам: сказала, что мне понравилась, что не понравилось. Он помолчал, а потом говорит: «Спасибо. А вы что, любите театр?» «Да! Я в кино попала по невежеству», — отвечаю. Он ошалел: «Как вы можете так говорить? Вам кинематограф дал…» — «Да, мне кинематограф дал все: я полмира видела и письма получаю мешками, но театр люблю больше. Оказывается, я должна была быть в театре, но поздно это поняла, — я теперь, к сожалению, киноартистка».

И все. Ну, выплеснула наболевшее — и постаралась об этом разговоре забыть. Но через несколько дней у нее дома зазвонил телефон, и ее пригласили в Малый театр. Для разговора.

— Меня пригласили на Нину в «Маскарад». Спектакль должен бъл ставить Николай Охлопков. Но постановка не состоялась. Потом я сыграла Сашу в «Иванове». На меня делали большую ставку, но я ушла по собственному решению.

Решение это далось нелегко, но смириться с несправедливостью Татьяна Георгиевна не смогла. Поскольку она играла в нескольких спектаклях в очередь с другими актрисами, то позвонила накануне с вопросом, нужна ли назавтра. Ей ответили: нет, играет другая. И Конюхова отправилась по своим делам. А оказывается, именно она должна была выйти на сцену. Получилась то ли накладка, то ли, как сказали бы сегодня, это была «подстава»… Ей устроили страшный разнос. Она видела перед собой побелевшее лицо дежурного режиссера и его умоляющий взгляд и ответила, что не помнит, с кем разговаривала. Тогда спасенная от заслуженной кары с торжеством обернулась к Цареву: «Я же говорила, что она не звонила!» По виду Конюховой, потерявшей дар речи, мудрый Михаил Иванович догадался, что здесь что-то не так, стал утешать актрису, обещая выговор «для проформы», но Татьяну Георгиевну уже захлестнула обида. Как оставаться в этом коллективе, она не представляла и вывела твердой рукой: «Прошу уволить…»

И тогда в ее жизнь почти на сорок лет вошел Театр-студия киноактера. В 50—60-е он заявлял о себе интересными постановками, в нем не только числились, но и играли многие звезды. Для одних это был только тренинг перед новой работой в кино, а для таких, как Конюхова, это был целый мир, родной мир.

— Я — труженица, я — крестьянка. Люблю «пахать». Я всегда думала: почему больше всего на свете люблю репетиции? Всегда неслась на них. В театре говорили: «Таня приходит на репетицию всегда с улыбкой до ушей, и кидается в нее так, словно выступает на Олимпийских играх». А я очень люблю пробовать, импровизировать…

В Театре киноактера Татьяна Конюхова играла во многих спектаклях. В 1978 году на мюзикл «Дурочка» по пьесе Лопе де Вега с ее участием сбегалась вся Москва. Много лестных слов знаменитостей, посмотревших спектакль, хранят подаренные ей программки. «Каждый осенний вечер» Пейчева, «Чудо» Метерлинка, «День приезда — день отъезда» Черных, «Комедия ошибок» Шекспира, «Восемь женщин» Тома, «Ссуда на брак» Воинова, «Да здравствуют дамы!» Нушича, «Праздник непослушания» Михалкова, «Бесы» Достоевского… Названия говорят о том, насколько расширился, — как об этом и мечталось, — жанровый репертуар актрисы. Она искала, пробовала и получала истинное удовольствие от работы.