Невидимые (СИ)

- Ничего такого, о чем бы вам стоило знать.

- Пропала улика? - наугад рискнул Бирюлев.

- Что? Кто вам сказал?

Репортер сделал сценический жест ладонями, сперва соединив их, а затем разведя.

- Кто-то из городовых. До чего болтливый народ, - заключил Червинский.

- Но как?

- Мы и сами о том думаем. Если бы вещица не была из дома Коховского, я бы тоже решил, что кто-то из наших, - задумчиво ответил сыщик, но тут же спохватился: - Не пишите об этом. По-человечески прошу.

Бирюлев кивнул, хотя сомневался, что промолчит.

- Она исчезла из запертого кабинета.

- Но что это за предмет? Вы так и не сказали.

- Бог, - и снова ясность рассудка Червинского вызывала сомнения.

- Что?

Но сыщик резко сменил тему.

- Я вас отвел сюда не потому, что хотел обсудить происшествие... Слушайте, Бирюлев. Вчера приходила ваша супруга. Она сообщила, что вы пропали.

- И что же вы ей сказали? - с тоской спросил Бирюлев.

- Я не мог отправить ее по нужному адресу - не знаю, где вы скрываетесь. Но ответил, что вы только что были здесь в полном здравии.

Глядя на выражение лица репортера, Червинский рассмеялся.

- Нет, я не стал этого говорить. Сходите к ней. Прямо сегодня - прежде, чем городовые займутся ее вопросом и расскажут о ваших частых визитах сюда. Я пока отложил заявление Ирины Аркадьевны.

- Хм...

- И вы ведь тоже не станете озвучивать лишнее, то, что к делу не относится, верно?

- Хм...

- Ладно, Бирюлев. Мне пора, - пригладив торчащие во все стороны жесткие волосы и поправив ворот, Червинский вернулся в кабинет, где жаркий спор набирал обороты.

Репортер вышел на улицу. Дождь разошелся.

Сыщик прав - нужно идти к Ирине. Но что ей сказать? Как все объяснить? От предвкушения встречи посасывало в животе. Совсем как в детстве, после раскрытия шалостей в гимназии. Противное чувство.

Проехав несколько кварталов, Бирюлев оказался у дома Ирины. Речь он так и не подготовил.

- Ох, вы вернулись! - поразилась, открыв дверь, горничная. - А барыня с ног совсем сбилась, все ищет. С утра опять куда-то поехала - про вас узнавать.

Ее нет. Хорошо или плохо?

- Здравствуйте, Георгий Сергеевич! - из гостиной Бирюлева заметил торговец тканями - тот самый, что поднял тревогу из-за старого Грамса. - А я вот Ирину Аркадьевну дожидаюсь. Давненько уж. Идти бы надо... Да вот, два отреза.

Намек понятен - однако репортер не стал бы оплачивать покупки супруги, даже если бы в кармане не было пусто.

Так и не решив, что делать дальше, Бирюлев прошел в гостиную, оставляя грязные следы на паркете.

- Долгов-то много скопилось. Даже вот Ирина Аркадьевна задолжала - уж на что прежде исправно рассчитывалась. А с некоторых теперь и вовсе ничего не возьмешь. Вот, например, господин Грамс, - продолжал торговец.

- Вы часто к нему заходили. Какой он был? - вдруг спросил репортер.

- Кто? Освальд Феликсович? Человек пожилой, нелюдимый... Тут, понятное дело, нрав у любого начнет портиться, хоть и не стоит о покойнике плохо...

- Призраков видел? - Бирюлев усмехнулся, вспомнив странные речи Червинского.

Но торговцу стало не до шуток.

- Ох, прости господи... - он перекрестился, глядя в угол, где следовало бы висеть иконе. - Лишился рассудка господин Грамс. Видел, еще как видел... Даже мне предлагал остаться и посмотреть.

- Да? А что за призраки?

- Дите его, давно умершее... Ох, Георгий Сергеевич. Чего не привидится от одиночества?

- Странно...

Павлова тоже видела мертвую дочь.

Жаль, забыл спросить у сыщика - не удалось ли что-нибудь выяснить про дурманящую отраву.

В призраков Бирюлев не верил.

- Не знаете, когда обещала вернуться Ирина Аркадьевна?

- Нет.

И не хотел знать.

А что, если...

Взяв со стола лист бумаги - уже больше года она заботливо лежала в доме повсюду - репортер достал из кармана карандаш и написал:

"Ирина, мне нужно одиночество для раздумий".

- Простите. Вынужден срочно уйти. Дела, - сообщил он торговцу, поднимаясь с кресла.

Только бы успеть уйти до ее возвращения.

Застав ничего не понимающую прислугу в кухне, Бирюлев всунул ей записку:

- Маша, передай хозяйке сразу, как вернется.

Он выскочил прямо в дождь и быстро устремился по улице - пешком, не подзывая извозчика.

Отчего-то стало настолько радостно, что невозможно усидеть на месте. Сейчас очень хотелось двигаться.

***

Младшим хоть бы что. Чумазые, оборванные чертенята убежали на берег. Весело, громко смеясь, отталкиваясь от земли одной ногой и подскакивая. Длинные спутанные волосы сестры при прыжках развевались по ветру - некому ей теперь косы плести.

Ульяна провожала детей взглядом, сидя у порога. Каждый день у воды бесятся - авось, и сегодня не потонут.

Уже больше недели матери нет. Чужой дядька, который потрудился зайти и сказать, что ее забрали в полицию, никаких подробностей не раскрыл. То ли не знал, то ли слишком торопился. Что-то украла - и все. Когда отпустят - неведомо. Что делать - не ясно.

Все, как и прежде, когда-то давно. В ту пору сама Ульяна была лишь немного старше, чем нынче ее брат с сестрой. Но тогда с ней остались Дунька и Витька с Ванькой - большие уже, как казалось. Сметливые. Вот бы они вернулись...