Невидимые волны

Кроме того, в первые же дни хозяйствования Василия Алексеевича обнаружились новые сюрпризы в мошенническом ведении дела бывшим бурмистром. Не говоря уже о разных мелких грехах – кумовстве и лицеприятиях, практиковавшихся этим вершителем крестьянских дел, перед Василием Алексеевичем раскрылась еще одна грандиозная плутня Ивана Макарова. В одной из маленьких экономий имения, в стороне от дороги, в лесу, обнаружилось целое тайное гумно со скирдами хлеба, которые не были введены в учет по конторе имения и которые Иван Макаров приберег было себе, чтобы потом втихомолку перемолотить этот хлеб зимой в свою пользу и взять за него деньги. Василий Алексеевич, обнаружив это, сейчас же удалил того старосту, который участвовал в этой плутне бурмистра. Когда о найденном тайном гумне узнал от сына старик Сухоруков, узнал об этом новом для него мошенничестве Ивана Макарова, обнаруженном в дополнение к тому, что раньше ему самому было известно, он очень рассердился и решил было даже принять меры к ссылке Ивана Макарова в Сибирь на поселение, но Василий Алексеевич уговорил старика все это простить и предать забвению, оставив Ивана Макарова на положении сосланного со своим семейством в дальней Грязновке и лишенного теперь всякой власти. Найденное тайное гумно представляло немалую ценность. Теперь старик Сухоруков сразу ощутил, какую пользу приносит его сын, взявшийся за ведение хозяйства в Отрадном.

Но все это было еще только началом деятельности молодого Сухорукова. Главное у Василия Алексеевича было впереди. Когда он приведет в порядок дела по имению, он займется тогда уже самими крестьянами, займется их благоустройством.

Надо сказать, что в те времена опека помещиков над крепостными была очень велика. Внутренняя жизнь крестьян вполне зависела от господ. Крестьяне владели данной им от помещиков землей на общинном праве; дела их решались крестьянским сходом, но постановления схода приводились в исполнение лишь с утверждения помещика или его представителя. Василий Алексеевич принял для себя за правило лично входить в эти дела. Прошло только две недели с тех пор, как молодой Сухоруков взялся за управление имениями отца, и вот уже два крупных крестьянских дела были разрешены на сходах при его присутствии, и он оказал здесь свое влияние. На сходах при его участии закончены были два семейных раздела крестьян. Василию Алексеевичу нравилось, как старики схода, которым подчинялась молодежь, относились к общественному делу. В то время община была учреждением истинно благодетельным для крестьян. В ней тогда преобладали добрые влияния и силы. Народ был гораздо религиознее, чем теперь. У него была развита внутренняя христианская совесть; было развито стремление решать свои дела «по Божию». Василий Алексеевич любил толковать на сходе со стариками. Он многому у них учился. Влиял он, в свою очередь, и сам на стариков, и дело у него с народом пошло ладно.

Молодой Сухоруков обратил также внимание на религиозные нужды крестьян, на состояние отраднического храма и положение местного священника отца Семена. Относительно этого священника, как помнят читатели, Василий Алексеевич еще во время своей болезни выдержал горячий спор с Захаром, защищавшим и оправдывавшим тогда действия отца Семена, признаваемые Сухоруковым неблаговидными. Оправдывал Захар эти действия тем, что отраднинская экономия мало помогает священнику, а у отца Семена большое семейство, и ему «жить надо».

Василий Алексеевич пригласил к себе отца Семена, долго с ним говорил, всмотрелся в него ближе и увидел, что священник совсем уже не так плох, как они с отцом порешили в своих безапелляционных резолюциях. Действительно, положение отца Семена с его многочисленным семейством и малыми средствами оказалось очень тяжелое. Василий Алексеевич объявил священнику, что та помощь, которая ему шла от отраднической экономии, будет значительно увеличена, и что он, Сухоруков, поэтому надеется на более христианское отношение священника к крестьянам. Этим Василий Алексеевич намекнул отцу Семену на неправильность в деле получения им денег за совершение треб. Отец Семен чуть не заплакал, когда молодой Сухоруков затронул этот деликатный для него вопрос. Видно было, что его самого тяготила материальная зависимость от крестьян.

Наконец Василий Алексеевич заговорил с отцом Семеном об отрадническом храме, о порядках в храме и остался доволен ответами священника на поставленные вопросы. В ближайшее воскресенье молодой Сухоруков обещал священнику быть в храме у обедни.

Воскресенье это наступило, и Сухорукову понравилось, как отец Семен служит в церкви. После окончания обедни Василий Алексеевич подошел к священнику и сказал ему, что он готов с охотой быть полезным приходу, что он пойдет в церковные старосты, если крестьяне его выберут. И вот со священником было тут же решено, что в следующий праздник батюшка предложит крестьянам выбрать своего барина в церковные старосты.