Невидимый фронт войны на море

С 20 ноября советская радиоразведка стала отмечать снижение интенсивности радиосвязи Русской эскадры. Например, «затишье в работе судовых станций флота Врангеля» указывается в результатах радиопеленгования за 20–22 ноября[372], а также в материалах радиоперехвата и разведывательных донесениях за 23–27 ноября 1920 года:

«[В] Работе судовых радиостанций противника [на] Черном море за 23–24 ноября отмечается затишье, слышна только работа иностранных судов малооживленного характера»[373];

«Наблюдение пеленгаторных радиостанций за 25–26 ноября отмечает группировку судов у берегов Черного моря между Варна и Константинополь. Работа радио преимущественно иностранных судов. Слышны „ГК“ (Ген[ерал] Корнилов), „ТДН“ (Дон), „РПИ“ (Херсон – судно) и „РКИ“ („Кронштадт“ – транспорт-мастерская)»[374];

«Наблюдением радиостанций за 26–27 ноября подтверждается наличие группы иностранных судов [в] районе Варна-Константинополь. Среди них слышны „РПИ“ (Херсон) и „Гк“ („Генерал Корнилов“)»[375].

Одной из причин, объясняющей снижение интенсивности радиосвязи Русской эскадры[376] в 20-х числа ноября, является приказание командующего флотом от 23 ноября: «Всем командирам и комендантам приказываю все радио-переговоры кроме оперативных, имеющих особое военное назначение, прекратить. Ответственность за неисполнение приказания возлагается на Вас. Подпись Комфлот»[377]. А уже 30 ноября радиоразведка докладывала, что «радиослежкой ничего не установлено»[378].

Помимо разведки каналов радиосвязи в звене «корабль – корабль» и «корабль – берег – корабль» флота Русской армии и впоследствии Русской эскадры советские радиоразведчики осуществляли перехват сообщений иностранной прессы, в том числе французской. Наличие подобной информации позволяет объективнее оценить положение русских эмигрантов и отношение к ним иностранных властей. Например, 20 ноября 1920 года были перехвачены следующие информационные сообщения:

«Врангель был Германофилом. [В] Связи [с] отходом Врангеля [с] Русской боевой арены […] одновременно означает поражение первого русского полководца, симпатизирующего Германии […] отр[яды] были вывезены за границу заманчивыми обещаниями правительства изобилием продовольствия. Казаки были враждебно настроены [к] Врангелю, которого окрестили Крымским Ханом […] все привезенные [в] мае месяце на японском крейсере из Владивостока колчаковское золото, вывезено за границу, для обеспечения глав правительства, рядовые же офицеры, как и при деникинском разгроме оставлены на милость большевистского чека […] сам по себе Врангель ни под каким видом не является серьезной угрозой [для] Советской] России […] России Врангель ничего хорошего не дал бы. Я крайне жалею офицеров, введенных им в заблуждение. Единственным результатом врангелевской экспедиции является представление крупной территории Польше и несказанное кровопролитие»[379];

«[В] Министерстве иностранных дел [Франции идет] обсуждение вопроса по изысканию способов перевозки беженцев из Крыма – [всего] восемьдесят тысяч военных и двадцать пять тысяч гражданских лиц, которые уже прибыли [в] Константинополь 18 ноября»[380].

Подобные сведения, кроме того, могли быть успешно использованы в информационном противоборстве.

Исследуя донесения о состоянии радиоразведки в 1921 году[381], удалось обнаружить телеграмму в адрес наркома РККА, освещающую состояние русской эмиграции и отношения к их проблемам Франции. На наш взгляд она заслуживает права быть опубликованной.