Невидимый город

– В лесу так особенно тихо и холодно перед рассветом, – рассказывала она. – Тихо, холодно и ясно. И глухаря еще совсем не видно – только темное пятно в ельнике, да его голос, низкий и томный, выговаривает: «Дак-дак-дак», – и мы стоим неподвижно, потому что стоит шевельнуться – и все, спугнул. И потом этот страх и восторг, когда птица защелкает: «Тэ-кэ, тэ-кэ», и ты начинаешь медленно продвигаться вперед, а потом он уже кричит на одной ноте «кичивря-кичивря-кичивря!», и ты бежишь короткими шажками, проваливаясь то в снег, то в воду, а потом он вдруг говорит то ли «Дак», то ли «Док» и замолкает, и снова надо замереть и стоять неподвижно. И ты стоишь очень долго и не знаешь, запоет он снова или нет; может быть, он тебя уже заметил, и все зря. Но вот он снова запевает, и уже можно стрелять. Точнее, это Хорь стрелял, – тут же созналась она. – У нас с Бергой луков не было.

Тем не менее с охоты принесли сразу двух косачей. Одного подстрелил Хорь, другому камнем из рогатки перебила крыло Аэллис. Рейнхард, хоть и брал с собой лук, никого не подстрелил, но все равно был донельзя доволен, что сумел произвести на девушек впечатление.

Берге охота, по-видимому, тоже понравилась, но она, в отличие от Аэллис, не стала долго распространяться об этом и лишь спросила Рейнхарда, зачем он и Хорь повязывали лоскутки на ветки сухого дерева, прежде чем войти в лес.

– Не следует поклоняться деревьям, – сказала она наставительно. – Деревья – дети Солнца. Зачем поклоняться детям, если можно поклоняться их отцу?

– Здесь такая примета, – спокойно пояснил Рейнхард. – Это приносит удачу. Лес – наш кормилец и защитник, и мы выказываем уважение к нему. И потом, по-моему, любому отцу приятно, когда его детям выказывают уважение.

– У нас многие рыбаки приносят дары морю, прежде чем выйти на лов, и отец их не упрекает, – тут же вставила слово Аэллис.

Вдохновленный первым успехом Рейнхард придумал для девушек еще одну забаву – удить рыбу с моста. Не нужно даже удилища, только крючок, грузило и льняная леска, которую зажимали между пальцами. Эта ловля оказалась очень азартной, и девушки готовы были заниматься ею каждый погожий день.

– Я раньше не подозревала, что ужение может быть таким увлекательным занятием, – сказала Берга, когда они трое вечернею порой возвращались от реки в замок. – Вы должны приехать к нам в гости. Мы договоримся с рыбаками и поедем в залив ловить рыбу с сетями. У нас ее издавна так ловят, опытные рыбаки знают, где ходят большие косяки. В Дождевом Камне даже хранятся особые «тресковые грамоты», в которых записано, в каких бухтах, у каких мысов и островов из года в год кормится треска.

– А мы принесем дары морю, прежде чем закидывать сети? – с лукавой улыбкой поинтересовался Рейнхард.

– Пожалуйста, если вам так хочется! – Берга презрительно поджала губу. – Если вам это необходимо, чтобы обуздать свой страх, я не посмею вам отказать.

Глава 19

В ненастные дни, которые случались не так уж редко, вся компания проводила время за танцами, играми, рассказыванием историй. Танцевали Луньки не слишком хорошо, хотя и очень старались. Да и единственный найденный ими музыкант – деревенский пастух – не знал модных мелодий, а кроме того, от робости и смущения в обществе столь изящных дам изрядно фальшивил. В обычной жизни он был человеком отчаянной храбрости и весьма невоздержанным на язык, случалось, что с одним кнутом бросался на подбирающегося к стаду волка или грабителя, случалось, что в весьма некуртуазных выражениях высказывал графской ведьме и сенешалю Сайнему и самому графу Карстену все, что думал. Но при виде Аэллис и Берги он неизменно густо краснел, терял дар речи и способность отрывать глаза от пола, а его пальцы принимались выписывать на дырочках сопелки такие странные рулады, что в первый вечер танцы совершенно расстроились.

На второй раз Карстен вытащил с конюшни Дудочника, и тот сумел насвистать на своей глиняной лошадке несколько веселых бранлей и кароле, но все равно танец в исполнении всего лишь двух пар получался каким-то унылым.

С играми дело обстояло не лучше. В деревянные фигуры никто здесь играть не любил и не умел; кости были игрой, неподобающей для дам; что до прочих игр – то и для них в замке оказалось слишком мало людей. «Бессвязные речи», когда на вопрос водящего нужно отвечать словом, которое прошепчет тебе на ухо твой сосед, – игра чрезвычайно модная в столице во времена юности Дуады – развлекли компанию на пару вечеров, но не больше: вскоре все признались, что шутки повторяются, а более ничего остроумного придумать они не в силах. Рейнхард разыскал где-то в сундуках их с Карстеном старый мяч, и Аэллис с восторгом приняла эту затею, но Берга играть не захотела, а Дуада и Мильда в один голос такую игру не одобрили.