Невидимый город

И повел, а она побрела, не посмев возразить, думая про себя: «Как это? Кто это? Что это?»

Лес вокруг был прежний – черный, малоснежный. Только сам снег слабо светился – из глубины, как угли под золой. А потом она различила вдали другой свет: желтое пятно с ровными краями, перечеркнутое крест-накрест. Присмотрелась и поняла: окно. Точнее, отсвет от окна на снегу.

Черноглазый уверенно шагал в ту сторону, и скоро перед ними встала избушка: не охотничий домик на столбах, нет, обычный пятистенок, только маленький. Такие в Пришеламье строили изредка – если отделяли кого-то из братьев с семьей на пасеку, мельницу или тоню или, наоборот, бездетные старики отдавали миру землю и перебирались в крепость на прокормление. Ограды вокруг дома не было, яблонь, колодца или следов гряд тоже.

Черноглазый отворил дверь, провел Десси через темные сени в избу. Ведьма огляделась. Изба как изба: лавки вдоль всех стен, печь у самой двери, в другом углу кровать на двух человек с пологом и множеством перин. По полу уложен зигзагом пестротканый половик. Напротив печи, у окна, стоял стол, и на нем в светце – дорогая вещь, литая медь с узором из хмеля да птичьими лапами внизу, – горела лучина. Язык пламени длиной с добрую ладонь освещал всю светлицу и совсем не давал копоти. Десси глянула вверх, увидела привычный для черной избы дымоволок из полого осинового ствола, зато не увидела привычного облака чада под потолком. Зябко поежилась и осторожно положила ладонь на печь. Холодная совсем, а в доме тепло. Да и от стен тянуло нежилой сыростью.

– Проголодалась? Есть будешь? – с просил черно глазый.

– Спать, – попросила Десси, присаживаясь на кровать.

Она все еще с трудом соображала, что происходит, и хотела любой ценой потянуть время.

Черноглазый кивнул, опустился перед ней на пол и стянул с Десси сапоги настолько будничным и привычным жестом, будто делал так всю жизнь. Десси сняла чулок, ступила босой ногой на половик и ойкнула. Там лежало что-то маленькое и твердое. Нагнулась и вытащила костяной гребень с несколькими намотанными на него рыжими волосками. Гребень был незнакомый, а вот волосы – очень даже знакомые. Ее волосы.

Черноглазый перехватил гребень и улыбнулся.

– Растеряха, – сказал он. – Ветер в голове. Ну спи, утро вечера мудренее. Завтра займусь твоим воспитанием.

* * *

Десси открыла глаза, соображая, сколько могло пройти времени. Вокруг была кромешная тьма. Острожно она ощупала вторую половину кровати – пусто. Прислушалась. Ни звука. Ощупью нашарила на полу сапоги и чулки, касаясь рукой лавки, добралась до двери, там нашла плащ, выскочила на крыльцо. Обулась, приплясывая от обжигающего ноги холода: правый сапог на левую ногу, левый на правую, – и кинулась в чащу леса.

Снег по-прежнему светился, по нему пробегали какие-то сполохи, зарницы. Издалека ползло по снегу багровое облако, и Десси различала даже среди красных клубов темные конские головы, силуэты людей в шлемах, а в руках у них – луки, копья и мечи. Навстречу ему стлалось другое облако, и в его толще тоже можно было различить людей, оружие и лошадей.

Ведьма не замедлила шага. Она не глядела по сторонам, не боялась и не молилась: за Мечом Шелама и то, и другое, и третье бессмысленно. Впервые Десси не знала, где она и как будет выбираться из леса. Но сейчас она лишь слабо удивлялась тому, что и ее (ее!) сумели заблудить. Главное – уйти подальше, а там видно будет.

Вдруг прямо перед ней из тени дерева выступил черноглазый. Десси остановилась как вкопанная и сразу почувствовала резкую боль в груди и в животе – сорвала дыхание.

– Ты куда это собралась, моя драгоценная? – спросил он ледяным голосом. – Опять за старое? Не стоит, милая, ты же знаешь, я и рассердиться могу.

Десси отступила. Она ясно чуяла: не человек перед ней стоит, а каменная стена. Не обежишь и лбом не прошибешь.

– Нет, сестра права, с тобой нельзя по-доброму, – продолжал тот. – Иди-ка сюда, мое сокровище, я с тобой по-нашему поговорю.

Десси снова отступила. Она ясно понимала, что стоит перед ним как тростинка перед рыбацкой лодкой: двинется он вперед – сомнет и поломает. В панике она прижалась к стволу ели и вдруг поняла, что есть одна сила, которой можно молиться даже здесь. Стараясь не смотреть на черноглазого, Десси крикнула:

– День, брат мой! Помоги мне!

«Ха!» – с визгливым криком с вершины ели слетела, сверкая синими перьями на крыльях и зеленью хвоста, сорока и бросилась прямо черноглазому в лицо.

Тот отступил, взмахнув руками, на мгновенье казалось, что он упадет, опрокинется навзничь, но тут его руки превратились в черные крылья, и скоро две птицы сцепились в драке посреди мерцающего леса.

Не оглянувшись, Десси кинулась бежать.

Глава 43

Дудочник продолжал:

– Значит, стали Близнецы людьми править. Только нельзя сказать, чтобы все спокойно жили. Ведь не одна людская сила миром правит. Стихиям тоже охота свой норов показать. То волна морская все города с берегов смоет, все корабли разметает. То земля трястись начинает. То из недр земных огонь вырвется…