Невидимый мир

   Женя сидела, положив больную ногу на табуретку. Рядом с ней, выложив на стол шлинг, похохатывал и о чем-то рассуждал тот самый дараец. Дамиэль. Очевидно, дежурный не заметил шлинга, или же не знал, как сразу реагировать. А Женя, судя по шлингу, уже знала слишком много - гораздо больше, чем положено знать триманке.

   Ивик обернулась, бросила последний взгляд на спящего Кельма и перешла в Медиану.

   Кельм проснулся с ощущением тревоги и опоздания. Бросил взгляд на часы. Все нормально, вроде бы. Торопиться некуда. На сегодня ничего особенного он не планировал. Надо выжидать.

   Ивик не было. И было в этом что-то нехорошее, а что - он пока не понимал.

   С ней было очень хорошо. Таких и вправду - не бывает. Так не было никогда.

   Он встал и отправился в туалет. Потом перекусил остатками холодца. Наготовили чуть ли не на неделю. Но сегодня надо будет что-то еще сварить. Кельм неторопливо вымыл посуду.

   Прибрал кухню. Все-таки - что случилось? И где Ивик? Конечно, она могла выйти куда угодно. В магазин. По делам, связанным с трансляторами. Если бы опасность - она, конечно, разбудила бы его. Какие-нибудь мелочи - подбросить кому-то книгу, подтолкнуть, совершить какое-то мелкое действие... А будить Кельма ей, вероятно, было жалко. Записку... возможно, не было времени оставить.

   Но сердце неприятно ныло. Довольно мерзкое ощущение. Кельм вернулся в комнату и внимательно ее осмотрел.

   Вот оно! Рюкзак исчез. Он всегда висел на гвозде в углу.

   Оружия нет - это понятно, она не могла выйти без оружия. Но рюкзак? Пара ее любимых книг. Он открыл шкаф - полка Ивик пуста. Совершенно. Кое-какое барахло осталось в шкафу, но вся обычная одежда - рубашки-свитера-штаны-носки - все исчезло.

   Кельм механически убрал постель. Ивик ушла. И она ушла не по делам - похоже, что насовсем. Второпях, конечно, не собралась всерьез. Значит, вероятно еще вернется. Забрать клори, то есть гитару. Забрать оставшееся барахло. Да и конечно, она не может не вернуться - она на работе. Но то, что забрала рюкзак - важно.

   Значит, проснулась и видимо, пришла в ужас от того, что случилось...

   А так все было замечательно вчера... Как будто небо спустилось на землю.

   Похмелье. Очнись, гэйн, она замужем. И это не Велена, способная бросить того, кто ей доверился. Это Ивик - за это ты ее и любишь. Только вот, к сожалению, доверился ей другой человек. Это его она не может бросить.

   Кельм с удивлением посмотрел на собственные руки - пальцы сжались в кулаки, впились в ладони так сильно, что костяшки побелели.

   А ты, как всегда, оказался не у дел.

   А тебе, как всегда, не повезло.

   Ну не везет тебе. Так все устроено.

   Кельм почувствовал, что не может больше дышать. Что-то острое и ледяное поднялось к горлу, перехватив дыхание.

   ... да пусть бы ушла. Пусть бы сказала, что угодно. Даже оттолкнула бы. Но пусть бы только еще раз вернулась - чтобы увидеть. Просто чтобы она побыла рядом. И уже стало бы легче... Шендак, неужели в таком возрасте, после всего, что было, еще можно так сходить с ума из-за женщины...

   Он и раньше-то никогда из-за женщин не переживал.

   "Я не смогу без тебя жить".

   Он лег. Сероватый потолок надвинулся на него. Сдавил.

   Все верно, и она, конечно, права.

   Он не должен жить. Не надо. Не стоит больше.

   С Веленой было не так - он злился, ненавидел. Хотел убить. Ее, этого предателя...

   А Ивик убила его самого. Окончательно. Можно сказать, добила. Но она не виновата. Все правильно. Вот ведь в чем окончательное-то злодейство - все верно, никто не виноват, и от боли этой никуда не деться. Так положено.

   Серую вязкую тишину прорезал сигнал. Кельм поднял руку к мобильнику за ухом.

  -- Зареченский слушает.

  -- Вы помните, что сегодня второе января?

  -- Да, я об этом помню, - Кельм рывком сел. Голос незнакомый, но напоминание о сегодняшней дате было актуальным паролем его отдела. Форма, в которой был назван пароль - свидетельствовала, что говорящий имеет право отдавать Кельму приказы.

  -- Николай, через два часа вы должны быть в точке шесть. Срочный вызов, - гэйн в наушнике помолчал, - с вами будет говорить Лев Семенович.

   Кельм слегка вздрогнул, протягивая руку за кобурой.

  -- Есть прибыть через два часа в точку шесть, - ответил он.

   Вот все и выяснится. И решится. Львом Семеновичем в последнее время было принято называть шемана первого уровня, главнокомандующего шематы Тримы Эльгеро иль Роя.

   Кельм пробирался по полупустым замерзшим улицам. Острое ощущение горя схлынуло. Он действовал, ему предстояло что-то решать, что-то выяснить, это занимало его. И с Ивик в конце концов что-нибудь решится. Все будет нормально. Он перестал об этом думать.