Невидимый мир

   Кельм был накрепко привязан к столбу (как когда-то в квенсене она видела - убивали дарайского мальчишку). Руки закручены назад, на лице кровь. Картина была настолько явственной и четкой, что Ивик вдруг подумала - это вовсе не сон. Это не может быть сном. Сон кончился.

   И тут же она увидела второй столб, и на нем - привязанного Марка. Марк не был избит, и мог свободно двигать головой. Он смотрел на нее - тоскливо, умоляюще. А рядом громоздилась неясная фигура, вроде вангала, но с нормальным человеческим лицом. Только расплывчатым, Ивик никак не могла разглядеть его черты. Но ясно, что это был не вангал. В руке существо сжимало огненный бич, виртуальный артефакт, смертоносный, Ивик и сама создавала такие в Медиане.

  -- Выбор, - сказало существо. Голос его гремел и раскатывался где-то внутри Ивик, - Выбирай!

   Она каким-то образом поняла, что ей нужно выбрать. Жизнь или смерть. Марк или Кельм. Один из них умрет. Она бросилась к фигуре с бичом.

  -- Я... - сказала Ивик, - лучше меня. Пусть они живут. Возьми меня.

   Существо уже качало головой. Нет.

  -- Выбирай. Одного. Выбирай.

   Ивик бросилась к Кельму, словно ища защиты. Его лицо было разбито, текла кровь, в глазах застыла боль. Он взглянул на Ивик. Прошептал хрипло.

  -- Пусть меня, Ив... я привык. Я гэйн. Это ничего. Это моя работа. Пусть возьмет меня.

  -- Нет, - дрожащим голосом сказала Ивик, - нет.

  -- Не мучайся... пусть берет меня.

   Да как же он не понимает, что это невозможно? Ивик вдруг оказалась рядом с Марком. Его глаза смотрели с тоской и любовью. По лицу текли слезы.

  -- Ивик, - сказал он ласково, как всегда говорил, - ты только не беспокойся, родная. Ты как решишь, так и будет. Я же понимаю, что иначе нельзя. Делай, как надо.

  -- Марк, прости меня... - прошептала она.

  -- За что? Ты же самая лучшая.

  -- Если я убью тебя, я тоже буду самая лучшая?

  -- Да, - уверенно ответил Марк, - я мог бы простить тебе все. Правда - все. Даже если ты меня убьешь.

  -- О Господи, - прошептала Ивик.

  -- Выбирай! - прогремело рядом.

  -- Нет, - Ивик плакала. Почему-то было ясно, что выбирать придется все равно. Все равно... Что никуда не деться... Выхода нет. Совсем нет выхода.

   И вдруг впереди Ивик увидела детей.

   Меж двумя столбами-виселицами, вдалеке. Они не видели мать и отца. Они шли и играли - перекидывались мячиком. Хохотали о чем-то. Худенький быстрый Фаль, крепыш Шетан, Миари - черноглазая, повыше ростом.

  -- А пошел ты... с выбором своим, - громко сказала Ивик. Она уже была рядом с детьми.

  -- Мама!

   Гори все синим пламенем, подумала Ивик, обнимая детей. Выборы эти ваши... Ужасы. Мужчины все эти с их любовью. Рейта с Клареном...

  -- Мама, а где папа? - спросила Миари.

   И тогда Ивик проснулась.

   Кельм вернулся только к вечеру. Ивик уже почти забыла сон, так встревоживший ее. Не думала она и о дикой версии Дамиэля. В конце концов, наверное, Кельм прав.

   И значение сна было ей понятно. Скачет подсознание, пытается сформулировать, какой выбор предстоит совершить. Только ведь подсознание - довольно глупая штука. Категоричная. В жизни все не совсем так. Или даже совсем не так... Ивик устала об этом думать. А когда стемнело, пришла тревога.

   Это глупо - Кельм не сказал, когда вернется, он мог и на два дня уйти, и больше. Путь не близкий, а если он решил возвращаться по Тверди - тем более. Но Ивик вдруг - может, под влиянием дурацкого сна - стало казаться, что он не придет вовсе.

   Что он убит. Или еще хуже - опять в плену. Только бы не это... Да нет, нет, ерунда. Но ведь у меня сильная интуиция, с ужасом думала Ивик. Я могу почувствовать.

   Впрочем, воображение тоже сильное...

   Когда щелкнул замок, Ивик не выдержала - пулей вылетела в коридор. И тотчас ткнулась лицом в родное, в теплое, и сильные руки обхватили ее голову.

  -- Ну ты что, маленькая... ну я же недолго был. Ты что?

   Они ели на кухне, соседи давно уже легли спать. Вернее, ел Кельм, с аппетитом, весь день ему перекусить не удавалось. Рассказывал про Курган, какой там мороз сейчас, и что ему удалось найти тамошний центр, вероятно, будем брать... Горели восемь свечей. Ивик не отрываясь смотрела на Кельма, как блестят его глаза, как движутся пальцы. Как он быстро и красиво ест. Как свечи отражаются в ложечках и в чае. Ивик тоже пила чай, прикусывая горький шоколад, не сводя глаз с любимого.

  -- Пойдем, - он взял ее за руку, - давай посуду завтра, а?

   Он обычно не любил оставлять посуду на потом. Это было необычно. Ивик, конечно, не возражала.

   Они снова сидели рядом на диване, сплетя пальцы. Так что - всегда будет? - подумала Ивик. Да, пока мы вместе. Ведь мы же не можем быть вместе... надо использовать эти часы. Скоро все это кончится.

   Ощущение неминуемой утраты, разлуки, словно смерти, захлестнуло ее.

  -- А у вас пели эту... "Светят звезды на небе, спят квиссаны в ночи?" - спросила она. Кельм засмеялся.

  -- "На окошке не гаснет огонечек свечи", ага. Квиссанский фольклор.

  -- Она старая такая, да? Любовь моя, - запела Ивик, - пока мы вдвоем, ни боли, ни смерти нет...

   Кельм подхватил, и они закончили вместе.

  -- Хранить меня будет в бою под огнем глаз твоих ласковый свет.