Невидимый свет

Овчарка натянула повод. Иван Иванович обрадовался. Он шел позади солдата, пристально вглядываясь в темноту, готовый каждую минуту к схватке. Прошли огород, перелезли через изгородь, вошли в кусты терновника, росшего на склоне горы. Здесь под густыми зарослями след сохранился лучше, и ищейка потянула сильнее. Сечин слышал ее нетерпеливое пофыркивание. Но идти стало труднее, колючие ветви цеплялись за дождевик, а иногда сучья, отогнутые проводником, больно хлестали по лицу, оставляя царапины. Иван Иванович защищался, отводя руками ветви, но не отставал от проводника.

Следы пошли, очевидно, очень свежие: собака стала рваться с поводка, рыча и повизгивая. Сечин уже не обращал внимания на удары ветвей, почти бежал за проводником и неожиданно, натолкнулся на его спину.

— Что случилось?

— Тропу размыло, — ответил тот.

След вывел собаку к скалистой крутой тропинке, по которой с шумом катился дождевой поток. Ищейка пыталась несколько раз пойти против течения, но ее смывало вниз. По обочинам пройти было невозможно. Скалы образовали в этом месте узкий проход, который тянулся ввысь по склону.

— А, черт, — сквозь зубы проговорил Сечин.

— Да, положеньице, — отозвался проводник. Ровно шумел в кустарнике крупный дождь. Сердито журчал поток на размытой тропе. Овчарка стояла, уткнувшись носом в колени проводника.

— Ну-ну, Казбек, ты же не виноват, — сказал тот, обращаясь к собаке.

— Товарищ майор, а что, если вызвать наряд и парк оцепить? Не уйдет!

— Пока будем оцеплять, час пройдет. А преступник на месте сидеть не станет. Да и парк за горой в лес переходит. Попробуй оцепи. Надо возвращаться.

Раздосадованный неудачей Сечин послал сотрудников в порт и на железнодорожную станцию с приказом арестовать Луковоза, если он появится. Оповещены были пограничные посты.

Майор связался по телефону с дежурным по радиоцентру. Работу чужой станции опять не вдалось обнаружить. Обыск в павильоне ничего не дал. Радиостанции не было. Оставалось только предположить, что Луковоз унес рацию с собой, заметив, что за домом следят.

Иван Иванович не спал всю ночь, ожидая, что вот-вот поступят известия о фотографе. Обычно во время работы Сечин старайся не думать о жене, о Витьке. Воспоминания о семье путали мысли, мешали сосредоточиться на одном. Но сегодня, вопреки привычке, думы его все время возвращались к семье. Днем ему звонила жена, сказала, что заболел Витя, что у него высокая температура. Жена ни о чем не просила его, но он знал — нервная и впечатлительная, она очень волнуется одна у постели больного сына. Волновался и сам Иван Иванович. «Высокая температура… Может быть, надо принять срочные меры, — тревожно думал он. — Съездить домой?.. Нет! Могут поступить сведения о Луковозе… Позвонить?.. Растревожу и ее и себя. Не о том, не о том надо думать… Все ли сделано, чтобы замкнуть кольцо вокруг Луковоза, чтобы не выпустить его из города?»

Под утро Сечин задремал, сидя в кресле и опустив голову на бумаги, лежавшие на столе.

СИГНАЛ «ВЕДИ»

С моря бесконечной чередой катились небольшие волны, с плеском бились о стальной борт корабля. Солнце клонилось к горизонту. На окнах прибрежных домов вспыхнули ослепительные зайчики.

Капитан 1 ранга Майский неторопливо поднялся на мостик, посмотрел на часы.

— Пора! — сказал он Басову.

По кораблю разнеслись звонкие, резкие удары колоколов громкого боя, залились, засвиристели боцманские дудки.

— По местам стоять, с якоря сниматься! — донеслись до слуха Майского слова команды.

«Мятежный» медленно двинулся с места. Заколебалась вода, качнулся в ней отраженный силуэт эскадренного миноносца. На полубаке медленно вращался шпиль, выбиравший якорную цепь, натянутую до отказа и уползавшую в клюз.

— На клюзе пятьдесят метров! — докладывал на мостик боцман. — На клюзе сорок пять!

«Ну и глотка у боцмана. По всей бухте слышно!» — усмехнулся Майский.

— Панер! Встал якорь! — донеслось до полубака и тотчас раздалась команда Басова.

— Флаг перенести, шары на стоп!

Над водой, весь в иле, показался якорь. С него стекали черные струйки грязной воды. Возле носа «Мятежного» расплылось мутное пятно. Боцмана с двух сторон направили на якорь шланги. Тугие, светлые струи воды ударили в лапы якоря, в массивное веретено; смывая с них ил — полетели тысячи брызг. Над полубаком возникла маленькая, но яркая радуга.

— Удачный поход будет! — пошутил Майский.

— Пора бы уж… Ходим, ходим, а все без пользы. Только горючее жжем, — отозвался Басов.

Эскадренный миноносец развернулся и направился к выходу из бухты. Едва он миновал боновые ворота, как солнце скрылось за вершиной холма, вода из синей сразу сделалась черной, все потемнело вокруг.

Корабль увеличил ход, форштевень легко вспарывал воду. Длинные «усы» потянулись от носа, расширяясь к корме…

Все было так же, как и во время двух предыдущих выходов. Едва «Мятежный» приблизился к острову Песчаный, гидроакустик доложил, что слышит шум неизвестной подводной лодки. Как и раньше, лодка держалась в почтительном отдалении от эсминца, в нейтральных водах.