Невидимый заговор против человечества

Возможно из‑за этого сходства идей и традиций Лангедок был более культурным и преуспевающим, чем его соседи. “Предубеждение в отношении евреев было общим, но… не преследование, — отметил Майкл Костен, старший лектор образовательной программы для взрослых Бристольского университета. — Организованное и официальное преследование евреев стало нормой жизни на юге только после Крестового похода, поскольку именно тогда церковь стала достаточно мощно настаивать на их… дискриминации”[1035]. Катары также хорошо ладили с цистерцианскими монахами, чья вера преобладала в регионе.

После посещения Рен‑де–Шато в Лангедоке авторы Пикнетт и Принц заявили, что они “нашли свидетельство сложной системы связей, корни которых вели к гностическим традициям в области печально известной “еретиками”, будь то катары, тамплиеры или так называемые ведьмы[1036].

Согласно другому автору Костену, катаризм был “наиболее серьезным и широко распространенным из всех еретических движений, бросавших вызов католической церкви XII ст.”[1037]. До недавнего времени мало было известно о катарах, кроме того что они считались еретиками. Так было потому, что доступной единственной информацией о них была информация от их непримиримого врага, Римской церкви, усматривавшей пагубность в любом материале в поддержку катаров.

Катары широко были известны как bons hommes или добропорядочные люди, ведшие скромную, религиозную жизнь. Они предпочитали встречаться на природе, вместо того чтобы строить церкви. Священники катаров, известные как perfecti или “совершенные”, одевались в длинные темные одежды и были очень аскетическими, дав клятву воздерживаться от мирского имущества. “Есть разительное сходство между катаризмом и буддизмом, — писал доктор Артур Гирдхем, психиатр, детально изучавший эти группы. — Обе религиозные организации верили в перевоплощение, воздерживались от употребления в пищу плоти (катарам разрешалось есть рыбу), глубоко верили в то, что греховно лишать жизни любое живое существо, даже животное”[1038].

“Их образ жизни был попыткой следовать учению Иисуса, — объясняли Пикнетт и Принц. — Все крещеные члены были духовно равны и считались священниками. Возможно, наиболее удивительным в те дни был их акцент на равенстве полов… Они были также странствующими проповедниками, путешествующими парами, живя в предельной бедности и простоте, останавливаясь для помощи и врачевания везде, где требовалось. Со всех сторон хорошие люди, казалось бы, они не представляли никакой угрозы никому — кроме церкви”[1039].

Костен сделал заключение, что было бы неправильно просто принять официальную точку зрения, что катары были опасными еретиками. Он писал, что: “Быстрее это надо рассматривать как положительный выбор, сделанный людьми, которым представилась очень необычная возможность слышать новое богословие (новые суждения об Иисусе и Марии Магдалене, распространяемые тогда в южной Франции). Они и выбрали его для себя в результате раздела власти церкви и светской власти, — писал Костен, добавляя, что средневековая церковь не могла… игнорировать вызов, брошенный ей на собственных территориях”[1040].

Доктор Гирдхем объяснял, что катаризм был формой дуализма, верой, которая “существовала с незапамятных времен” и слилась с древними сектами Митра[1041] и манихейцами. Катары также считали Иисуса духовным сыном бога. “Для них Христос существовал не в человеческом, а в духовном теле. Инквизиция неверно трактовала это, считая, что для катаров Христос был своего рода фантомом. Точка зрения катаров соответствовала тому, что проповедуют современные спиритуалисты и сторонники Рудольфа Штейнера, оказавшего столь сильное влияние на нацистский культ”[1042], — сказал доктор Гирдхем.

В своем дуалистском богословии катары верили, что добро и зло являются противоположностями одной и той же силы, а именно космической энергии. Они считали, что хороший бог создал и управляет небесами, в то время как злой бог создал человека и материальный мир. “Следуя этой вере, было очевидно, что бог Ветхого Завета был сатаной, — заявлял Костен, — что катары думали, что, когда люди умирают… они могут пойти либо в свой истинный дом на небесах или остаться там, где они были… где им придется перенести… семь перевоплощений… Другие авторы указывали девять. После этого душа становится безвозвратно потерянной”[1043].

“Я видел, как сквозь все времена проходит нить, — прокомментировал доктор Гирдхем. — Манихейцы, культ Митра, катары, все были уничтожены, очень, очень тщательно, и среди прочего, из‑за их веры в перевоплощение”[1044].

Другие исследователи думали, что единственной проблемой Катаров было отсутствие надлежащего повиновения церкви. Пикнетт и Принц писали: “Главной причиной, почему катары вышли из доверия церкви, была та, что они отказались признать власть папы Римского”[1045].