Невинна и опасна, или Отбор для недотроги

– Но ведь это возможно. Ты говорил, нашёл человека, который побывал на той стороне. Что он рассказывал?

– Аделард. Сейчас он уже преклонный старик. Но в молодости был старателем – добывал воду из проклятых колодцев. Опасная работа. Чуть зазеваешься, пробудешь в долине дольше получаса и можешь остаться там навсегда. Однажды с ним чуть было не приключилась такая беда. Уже собирался в обратный путь, когда увидел девушку в странном одеянии – длинном полотняном платье, с распущенными пшеничными волосами, босую. Необыкновенно красивую.

– Она была из пустынного народа?

– Да. Аделард сразу так и подумал. Девушка наблюдала за ним из-за соседнего колодца, а он наблюдал за ней. Это длилось недолго – она скрылась в сиреневом мареве. А он еле успел выбраться из долины живым. Аделард долго не мог забыть случившееся. Образ девушки преследовал его во снах. Он мечтал снова увидеть её. И это случилось. В этот раз она осмелилась подойти ближе. А в следующий – заговорить. Её звали Дайония. Их странные свидания продолжались несколько месяцев. Они поняли, что полюбили друг друга. Но оба знали, что им не суждено быть вместе. Аделард не может подолгу находиться в проклятой долине, а его возлюбленная, наоборот, не может надолго покидать землю своих праотцев и жить среди обычных людей. Их встречам суждено быть только такими – мучительно короткими.

– Они расстались?

– Они продолжали встречаться, пока однажды Дайония не сказала, что её отдают замуж – так требуют обычаи её народа. Но прежде чем расстаться, Дайония решила подарить любимому хотя бы то, что в её силах – один месяц. Она провела над ним какой-то ритуал, и Аделард сделался невосприимчивым к проклятиям долины. Влюблённые не расставались весь месяц, даже вместе побывали на той стороне колодцев и вернулись назад. Но месяц пролетел как один день. Марево колодцев вновь стало для Аделарда ядовитым. Больше он ни разу не видел Дайонию. И забыл, как проходит таинство перемещения.

– Наверно, он забыл об этом неспроста – это тоже было заложено тем ритуалом, который Дайония провела над ним. Но хоть что-нибудь он помнит?

– Он рассказал, что после ритуала у него появился какой-то знак. А потом исчез.

– Где?

– Судя по тому, что Амалия стянула рубашку с моего плеча…

– Амалия стягивала с тебя рубашку? – бровь брата изогнулась иронично-изумлённо.

– Это не то, на что ты тут намекаешь, хоть мне и дьявольски бы этого хотелось. Амалия проверяла моё плечо. Видимо, искала этот особый знак, который и означает невосприимчивость к проклятиям долины.

– Интересно, какой знак?

– Я знаю какой! – вдруг раздался голос изнутри одного из нижних шкафов.

К удивлению обоих братьев мебельная дверца открылась, и наружу выбралась сестрица, потирая затекшую спину.

– Красный такой, в виде жука-скарабея.

Глава 70. Просто прости

– Подслушивала? – Маркель покачал головой.

Следовало бы пожурить Арабель, но он не стал. Он знал, что кроме любопытства сестрой двигало желание помочь. Она и действительно может помочь. Маркелю нужна любая информация о магическом знаке, который делает невосприимчивым к проклятиям колодцев. Это шанс, это надежда.

– Вовсе нет. И не думала подслушивать, – лицо Арабель приняло самое невинное выражение. – Искала пропавшую Амалию. Подумала, а вдруг она здесь, в лаборатории. Пришла проверить. Услышала шаги. Вот и спряталась на всякий случай.

Себастин тоже отчитывать сестру не стал. Лишь, глядя на Маркеля, иронично приподнял уголок рта – мол, наша сестрица неисправима.

– Ладно, рассказывай, что за знак.

Арабель пропиталась гордостью, что оба брата с таким пристальным вниманием воззрились на неё:

– Могу даже нарисовать.

Маркель выдвинул ящик стола, чтобы достать чистый лист и замер. Поверх стопки бумаги лежал конверт. Он сразу догадался от кого. В груди кольнуло остро протяжно и застучало гулко – не разобрать: радость оттого, что сможет прочитать сточки, написанные её рукой, или тоска, что строчки эти, скорее всего, окажутся прощальными.

– Что там? – Арабель вытянула шею. – Письмо? От Амалии? Прочтёшь?

Маркелю захотелось остаться одному. Какие бы эмоции не хранила бумага, они предназначались только ему.

Себастин понял просьбу брата без слов:

– Пойдём-ка, сестрица. Маркель сам найдёт нас позже, – подхватив Арабель под локоток, он вышел из лаборатории.

За братом и сестрой закрылась дверь. Но Маркель медлил. Не сразу распечатал конверт. Это оказалось дьявольски больно – читать строчки, поплывшие от её слёз. Амалия прощалась. Навсегда. А он даже не мог возразить, возмутиться, что не допустит этого. Не мог прижать к себе свою пичужку, пообещать, что найдёт её.

Она писала, что вынуждена вернуться туда, где родилась. Что родина её далеко – недосягаемо далеко. Никто не может туда попасть, но она получила такой шанс. Шанс – он же приговор. Выбора у неё нет. И времени почти не осталось.