Невинна и опасна, или Отбор для недотроги

– Господин Бонифас, вы сделали всё в точности, как я просила?

– Да, госпожа Жильберт, – просопел церемониймейстер, едва в силах говорить от сбивающегося дыхания. – Всё в точности, как вы просили. Вчера вечером я побывал в покоях интересующей вас особы и подлил в графин с водой… кхм… «отворотную микстуру», которую вы мне дали.

Жильберт сказала Бонифасу, что зелье, которое нужно подлить Амалии, обладает отворотным эффектом. Принявшая его барышня становится временно неинтересной для мужчин. Хотя на самом деле это снадобье производит совсем другое действие.

– Вы убедились, что интересующая меня особа пила воду из графина?

– Да, можете не сомневаться. Сегодня утром графин был наполовину пуст.

Жильберт удовлетворённо хмыкнула, чем распалила Бонифаса ещё сильнее. Его дрожащие от возбуждения руки уже пробрались под платье.

– Всё как вы просили, – повторил он, – хотя, мне кажется, вы зря беспокоитесь. Его Высочество Себастин и так уделяет вашей дочери гораздо больше внимания, чем другим барышням, приехавшим на смотрины, и в частности той особе, о которой мы говорим.

Это не было для Жильберт новостью. Хоть ей и запретили жить во дворце, но из ежедневных докладов Бонифаса она знала, что всё идёт по плану. Себастин увлёкся Сюзон – проводит с ней всё больше и больше времени. Но расслабляться было нельзя. Эта маленькая дрянь Амалия так просто не сдастся – применит свои ведьмовские штучки. Она уже что-то затеяла. Прислуга доложила, что видела Амалию в подвале дома Жильберт вместе с Сюзон и Шарлотой. Что она там делала? Наверняка хотела наложить порчу на конкурентку. Бедняжка Шарлота даже рассказать толком не смогла, что произошло. Сюзон же уверяла, что сама пригласила Амалию в гости и позвала вместе спуститься в подвал за сиропом к чаю. Это очень не понравилось Жильберт. Похоже, её старшая дочь попала под ведьмовское влияние этой мерзавки. Пока не поздно, нужно было действовать – лишить Амалию её способностей.

Жильберт догадывалась, откуда у семейства де-Патрис эти их особые данные. Поговаривали, что Луиза якшалась с кем-то из демонов, которые живут в проклятой долине и называют себя пустынным народом. Они и научили её своей магии. И дочь наверняка недалеко от матери ушла – тоже держит связь с демонами и обучена их колдовству. Бонифас рассказал, что заметил не так давно на плече Амалии знак, похожий на скарабея. Это не могло быть совпадением. Пустынные демоны почитают скарабея, как священное насекомое.

Но Жильберт тоже не лыком шита. Она водила связи с кое-кем сведущим в магии. У неё давно было припасено зелье на основе воды из проклятых колодцев, которое нейтрализует магию пустынных демонов. Пришло время пустить его в ход. Теперь девчонка лишится своих способностей, и путь Сюзон к трону будет расчищен.

– Госпожа Жильберт, – простонал Бонифас. Разгулявшееся вожделение заставило его повалить трофей на софу.

Его беспрерывное сопение и постанывание заглушало звуки, которые доносились снаружи. Именно поэтому Жильберт не расслышала шелест юбок приближающейся к беседке женщины.

– Бонифас? – удивлённый голос королевы заставил церемониймейстера вздрогнуть.

Пот градом лился с его лица, пока он, неуклюже барахтаясь, сполз с пышных прелестей Жильберт. Та закатила глаза, пытаясь изобразить, что была без чувств, а Бонифас воспользовался её беспомощностью. Но тщетно – разыгрывать спектакль было не пред кем. Королева уже вышла из беседки.

Амалия смотрела, как он скачет к ней верхом – стремительный, бесстрашный, решительный. И дух замирал – так это было невероятно. Она уже смирилась, что больше никогда не увидит его, и вдруг он появился, как ожившая самая заветная самая затаённая мечта. Разум подсказывал – этого не может быть. Но разве глаза обманывают? Вот он, её любимый, с каждой секундой всё ближе и ближе. Сердце мятежно рвалось к нему навстречу. Но тело стало непослушным. Ни шевельнуться. Ни вздохнуть.

Он спешился на ходу и ринулся к ней, чтобы снять из седла.

– Успел, – обжёг горячим дыханием и припал к губам с таким отчаянием, как умирающий от жажды к сосуду со спасительной водой. В его порыве было столько неистовства и столько решимости. Он прижимал её к себе так жадно и яростно, будто хотел сделать частью себя. Будто хотел показать, что из этих объятий ей не вырваться никогда.

Мир уплывал и растворялся. Всё потеряло смысл. Всё, кроме этого мужчины – в нём её жизнь.

– Маркель, – ладони скользили по его плечам и шее, поднимались выше, терзали непослушные вихры. Ей хотелось запомнить эти ощущения. Запомнить навсегда стальную твёрдость напряжённых мышц и жёсткость коротких мужских волос между пальцами. – Маркель, я так хотела тебя дождаться… чтобы попрощаться… но мне пришлось торопиться…

– Тебе нужно на ту сторону колодцев?

Амалия встрепенулась:

– Как ты узнал?

– Сейчас это не важно. Я с тобой, – пронзительная решимость в его голосе смертельно напугала.