Невинна и опасна, или Отбор для недотроги

Вечером Амалия и Сюзон как обычно пили чай и вспоминали прошедший день. И хоть Амалия никогда раньше не замечала за собой злорадства, всё равно не удержалась, чтобы не посмеяться вместе с подругой над залитой сиропом Шарлотой. Это помогло снять напряжение от происшествия. Всё-таки оно могло закончиться большими неприятностями. Хорошо, что дар Амалии позволил заставить Шарлоту забыть подробности того, что случилось в подвале. Из письма мамы Амалия знала, как это сделать – мысленно приложить ладонь ко лбу того, кто подвергся воздействию, и прошептать особые слова. Интуитивно Амалия уже и раньше применяла такой приём. Только до конца не понимала, для чего он нужен.

Сюзон тоже злорадством не отличалась. Не стала долго потешаться над сестрой. Заговорила серьёзно.

– Ты успела сделать в подвале то, что хотела?

– Да, – коротко ответила Амалия.

И хоть подруга не спешила ни о чём расспрашивать, как и обещала, Амалия чувствовала, что должна сказать ей хотя бы пару слов.

– Когда-то давно, много лет назад, мне оставили одну вещь в подвале вашего дома. Так получилось, что ваш подвал оказался для этой цели самым надёжным местом. И сегодня я эту вещь забрала. Более подробно рассказать не могу – дала клятву.

Сюзон посмотрела понимающе. Потом кивнула на плечо:

– Как-то связано с этим? Раньше я у тебя этого знака не видела.

Амалия тут же поправила сползший с плеча платок. Теперь она постоянно носила глухие платья или прикрывала плечи шарфиками и накидками, чтобы чужому глазу не было видно метки скарабея. Но в обществе подруги расслабилась.

– Не волнуйся, я никому не скажу, – поспешила успокоить Сюзон. Она немного помолчала, потом заговорила с лёгкой улыбкой: – А знаешь, почему моя мать так недолюбливает тебя? Она считает, что ты обладаешь ведьмовскими чарами. Она и про твою маму говорит, что та воздействовала на короля магией. А мне всё равно. Даже если это и так. Даже если ты и ведьма. Зато ты чуткая. В тебе нет злобы.

Слова согрели, хоть для кого-то они бы, может, вряд ли показались комплиментом. Сюзон больше ни о чём не расспрашивала. Они молча пили чай допоздна.

Ночь прошла беспокойно. Тревожные сны сменяли друг друга, заставляя метаться в постели и вскрикивать. Амалии снилась пустыня, палящее солнце, раскалённые пески и маленький жук, ползущий по руке. Скарабей – священное насекомое пустынного народа. Оно вызывало и благоговейный трепет, и панический ужас одновременно. Амалия пыталась его стряхнуть, но жук будто прилип к коже. И когда она уже отчаялась избавиться от него, он вдруг исчез. Его исчезновение не принесло облегчения. Наоборот, палящие объятия пустыни сделались ещё невыносимее. Сухой горячий воздух обжигал лёгкие. Стало трудно дышать. Амалия проснулась от собственного сдавленного крика.

За окном едва брезжил рассвет. Она подскочила и помчалась в ванную комнату. Долго поливала пылающее лицо холодной водой. Ночной кошмар начал постепенно выветриваться из головы, дыхание выровнялось. Амалия окинула взглядом своё отражение в зеркале. Ледяной ужас заставил снова вскрикнуть. Знак скарабея – он исчез. Она уже привыкла видеть на плече ярко-красную метку. Но сегодня её не было.

Амалия выскочила из ванной комнаты, подбежала к окну, где больше света. Первые утренние лучи, упавшие на плечо, позволили разглядеть, что знак пока всё ещё на месте. Но он сильно побледнел – едва заметен. Почему? Что заставило метку утратить яркость всего за одну ночь? Вчерашние волнения и использование дара? Амалия в растерянности прислонилась лбом к стеклу. Отчаянье подступило к горлу. Она думала у неё ещё три недели. Она думала, что обязательно ещё хоть раз увидит Маркеля. Его насмешливые пронзительные серые глаза. Его грустную ласковую улыбку. Но что-то пошло не так. Всё пошло не так!

Сколько у неё осталось времени? Пара дней? Нет, похоже, счёт уже на часы. Только сейчас, в эту минуту, она окончательно осознала неизбежность расставания с любимым. До этого она жила с мечтой, глупой надеждой, что случится чудо. Как в книгах, которыми зачитывалась по ночам. Она верила, что в последний момент произойдёт что-то, что отменит этот страшный приговор – прожить всю жизнь в разлуке с человеком, без которого не мыслишь жизни. Нет, чуда не случилось.

Стало так горько, что захотелось упасть на кровать и рыдать. Бездействие может убить? Ну и пусть! А зачем бороться? Зачем? Вопрос тихим стоном слетел с губ. Сколько потребовалось сил, заставить себя не поддаться отчаянию. У Амалии было ради кого цепляться за жизнь. Где-то далеко, на той стороне проклятых колодцев, родители с замиранием сердца ждут её возвращения. Надо действовать. Ради них.