Невинная оговорка (ЛП)

– Это особая дата? Почему не двадцатого? Или двадцать второго?

– Это как традиция.

– Странная традиция.

– Наши друзья тоже так думают,– я откусила кусочек. Курица была сухой. Я подумала,

заметил ли он, и постаралась не выглядеть расстроенной.

– Это то, что только мы с Натаном можем оценить. Мы провели наши первые три недели

здесь без тепла.

– Ты шутишь?

Я улыбнулась моей тарелке, и покачала головой.

– Мы спали на матрасе на полу, пока не привезли нашу кровать.

В нашу первую ночь в квартире, мы занимались любовью на деревянном полу, потом

спустились вниз за едой. В том же углу, в котором я стояла сегодня утром, Нат освободил

несколько прядей моих волос из–под вязаной шапки и поцеловал каждый миллиметр моего лица.

Мы прогулялись по улице и съели яичницу–глазунью, обнимаясь в кабинке закусочной.

Я проглотила еду, курица застряла в горле. Теперь, казалось, это было сто лет назад.

Последнее время Натан был холоден. Не ко всем – только ко мне. Я все еще пыталась его понять.

Я не из любящей семьи. Все, что я знаю о любви и настоящей близости, я узнала благодаря

Натану. Неприятно видеть, как он всё больше отдаляется с каждым днём. Он говорил, чтобы я не

давала ему слишком много свободного личного пространства. Он всегда говорил, что именно это

и разъединило его родителей. Но, мне кажется, что ему оно сейчас необходимо.

– Почему так долго?

Я подняла взгляд. И сразу же стала гадать, присутствовала ли в его глазах жалость. Я села

ровнее.

– Ты имеешь в виду, почему мы спали на полу? Мебельный магазин.

– Нет, я имею в виду, почему так долго не чинили обогреватель? Я не собираюсь ждать

следующего месяца с этим жарящим чудом. Я хочу прекратить моё хождение к открытому окну

каждые двадцать минут, чтобы охладиться.

Я приветствовала смену темы разговора, для меня было лучше погрузиться в чужие

проблемы, чем в свои.

– Как ты думаешь, что с ним не так?

– Даже не знаю. Я бы посмотрел, будь у меня инструменты.

– А где они?

– В Гринвич.

Я подождала, пока он объяснит. Вместо этого, он съел огромный кусок курицы. Вспоминая

предыдущую тему нашего разговора, я спросила.

– Коннектикут?

Он кивнул. После того, как проглотил, он сказал.

– Я оставил инструменты там, в случае, если понадобится ремонт чего–либо до того, как

подпишется договор.

– Ты продаешь там дом?

12

– Он на попечении у доверенного лица.

Он не совсем добровольно выдавал информацию, но я была любопытна. Это не совсем

обычно – переезжать на окраину по своей воле в двадцать лет, а затем неожиданно вернуться.

– Почему ты решил вернуться?

– Я скучал. Я скажу тебе, жизнь в городе довольно трудная, но, во всяком случае, бьющая

ключом, не так как в Коннектикуте. Четыре года я мотался туда–сюда между Уолл–стрит и

Гринвичем. Это было ужасно скучно.

– Ты работаешь на Уолл–стрит?– я отложила вилку. Мужчины, работающие с финансами,

не проводят утро понедельника в футболке и шортах, и они не проводят их в закусочных. Я

совершенно уверена, что у них есть дела поважнее.

– Итак, ты переехал, чтобы быть поближе к работе?

– Нет. Я бросил работу.

Я склонила голову набок. Если раньше я была заинтригована, теперь я наблюдала за ним с

нескрываемым интересом.

– Ты бросил работу? Так просто?

Он откинулся на спинку стула и промокнул рот салфеткой.

– В общем–то, да.

– Я думала ты говорил, что снова переехал в город из–за работы.

– Это действительно так, но не из–за той работы,– ответил он быстро и уверенно. – Я здесь

чтобы предпринять некоторые изменения в карьере. Ты знала, что поездки на работу, которые я

совершал, стоят недель моей жизни каждый год?

Я удивленно подняла брови. Но он выглядел серьёзным.

– Нет, не знала.

Он кивнул.

– Четыреста восемьдесят часов в год. А это практически три недели. Время – это наш

самый ценный ресурс, не так ли? Что ты можешь сделать за эти три недели?

Я сделала глоток вина. Я лучше представляла время, разделенное на отрезки.

Восемнадцать лет под родительской крышей в Нью–Джерси. Четыре года учебы в Нью–Йорке.

Восемь лет отработала в торговле и в области связей с общественностью. Семь лет с Натаном, пять

из них официально. Два месяца как он стал отдаляться. Два месяца я крайне этим озабочена.

Двенадцать часов я знаю этого мужчину, сидящего напротив меня.

– Но ты можешь расслабиться в метро и читать газету по пути на работу,– отметила я. –

Или, если ты едешь на машине, послушать радио. Может аудиокнигу.

– Это был не риторический вопрос,– сказал он. – Что ты успела сделать за последние три

недели?

Было стыдно, что я никак не могла ничего придумать. Я почувствовала, как мой лоб

прорезали морщины. Другой способ измерить время, появление морщин.

– Я обеспечила одному моему клиенту важную статью в New York Magazine. Я закончила

одну из книг Игры Престолов. Или посмотрела один из сезонов на канале HBO. Что угодно. Я

ходила с племянницей выпрашивать конфеты на Хэллоуин.

– Что еще?

– Это все, что я могу придумать.

– Должно же быть что–то еще. Необязательно что–то грандиозное.

Я перекатывала морковку по тарелке. Я не сделала чего–то, стоившего упоминания за