Невинная оговорка (ЛП)

– Ага, всё понятно, – смеясь, сказала я. –Ты хотя бы знаешь, что из себя представляет

кухонная лопатка?

– Хм, – он пошёл прямо на меня, у меня задрожали колени. Воспоминание о том, что

случилось в прачечной, всплыло в памяти слишком быстро. Он потянулся за мою спину, и затем

продемонстрировал мне его кухонную лопатку. С улыбками на лице мы смотрели то на эту

кухонную утварь, то в глаза друг друга.

– Это она? – уточнил он.

– Да.

– Повернись.

– Нет. Давай сначала закончим с едой.

Он не сдвинулся с места, выражение его лица было игривым, но намерения

решительными.

– Ладно, – согласилась я и повернулась лицом к рабочей поверхности. – Только будь

нежн…

Он шлёпнул меня по попке, не очень больно, я захихикала.

– Лучше? – спросил он.

Я честно ему кивнула.

–Благодарю. Ты вправду знаешь, как порадовать девушку.

– Всегда к твоим услугам, – подмигнул он. – Хочешь, устрою тебе экскурсию по квартире?

Несмотря на то, что мы здесь занимались сексом, я так и не видела его спальни. То, что я

прямо сейчас находилась у Финна, уже само по себе подразумевало, что моё решение принято.

– Ладно…только…

– Просто экскурсия. Обещаю, – сказал он, подняв ладони вверх.

Я кивнула, испытывая благодарность, что он смог прочесть мои мысли. Я отправила

рёбрышки в духовку и проследовала за ним. Он открыл одну из дверей в маленьком

коридорчике. Я сразу же ощутила резкий запах. Пол был застелен клеёнкой и завален банками с

краской. Одна стена была наполовину расписана, на ней были изображены лошади.

– Марисса хотела лошадей, – объяснил он.

– Ты сам их нарисовал? – спросила я. Конечно, это не была фреска Микеланджело, но это

показывало, насколько Финн предан своей дочери.

– Она делала наброски вместе со мной. Некоторые её вещи уже здесь. Я планировал

перевезти остальное после Дня Благодарения.

Я в задумчивости почесала бровь.

– Но теперь уже нет.

– Наш дом продан, поэтому им в любом случае придётся переехать. Ну, то есть,

безусловно, я помогу Кендре найти…– какое–то время его взгляд блуждал по комнате. – Мы ещё

не обсуждали детали.

Мне стало любопытно, и я заглянула в коробку у двери. Всё это было реальностью:

раскраска Холодное сердце, Шопкинсы [Шопкинсы – коллекционные игрушки для девочек, которые представляют собой фигурки маленьких забавных персонажей в виде овощей, фруктов и

сладостей], розовые носочки.

– Не надо, – сказал он, пристально вглядываясь в меня.

– Не надо, что?

– Это бы в любом случае произошло, Сэди. Это не твоя вина.

177

Я заправила прядь, выбившихся волос, за ухо. Однажды я была маленькой девочкой, у

которой были хреновые родители. Пока я росла, я пришла к выводу, что лучше бы мой отец

развёлся с матерью и положил конец страданиям их обоих.

– Может, тебе следует немного притормозить? Дать Кендре возможность свыкнуться с

этой мыслью?

Он покачал головой.

– Она убедит себя, что я изменю своё решение. Она всегда так делает. Ты бы хотела, чтобы

тебя водили за нос?

Если не брать в расчёт последние месяцы, я не сталкивалась с двусмысленностью в наших

отношениях с Натаном.

– Думаю, нет.

Он закрыл дверь.

– Не самом деле, тут особенно не на что смотреть, ни в этой комнате, ни во всей остальной

квартире.

Стены следующей комнаты были чисто белыми. Справа от письменного стола три большие

картины. Это были фотографии, они стояли, прислонившись к стене.

– Это твои работы? – спросила я, входя внутрь.

– Я не настолько претенциозен, чтобы повесить их на стену, – а затем добавил.–Честно

говоря, не знаю, куда их пристроить.

На первом фото был изображён солнечный пейзаж и ступеньки Юнион–сквер. Размытый

силуэт мальчика–подростка, взмывшего в воздух на своём скейтборде и перелетевшего перила.

Его друзья тоже на скейтах застыли в движении. Женщина, сидящая на ступеньках с сэндвичем в

одной руке и электронной книгой в другой. Кто–то из прохожих говорил по телефону, кто–то

наблюдал за подростками, кто–то общался между собой. Справа мужчина сидел на складном

стульчике в окружении картин с ценниками. Финн сумел в точности и деталях запечатлеть

обычный день в парке на станции метро 14 улица.

– Это мой босс в день, когда я уволился с работы,– сказал Финн, привлекая моё внимание

к следующей фотографии. Седовласый мужчина сидел, опираясь локтем о стол, он удивлённо

приподнял бровь, его губы были плотно сжаты в тонкую линию, а лицо представляло собой

топографическую карту его жизни, оно было усеяно оспинами и глубокими морщинами.

Я уставилась на Финна.

– Ты уволился…а потом сфоткал его?

– Я хотел запомнить этот день на всю оставшуюся жизнь. Я принёс камеру с собой в офис и

щёлкнул его без разрешения. Технически это не самый лучший мой снимок, потому, что был

сделан очень быстро, но выражение лица моего босса говорит само за себя.

– Он выглядит злым и раздражённым.

– Так оно и было, из–за фото и моего ухода. Я, было подумал, что он разобьёт мою камеру,

но он просто сказал мне выметаться.

– А тебе не было страшно увольняться? – поинтересовалась я. Кабинет его босса был

роскошным, абсолютно белым с остроугольной мебелью и видом на реку. Его наградами была

завалена целая полка.

– У меня в крови бушевал скорее адреналин, чем страх.