Невинная. В уплату долга

Ревет ничуть не меньше. Руками закрыла лицо. Чтоб меня не видеть. Проклятье. Подхожу вплотную, и перехватываю ее за запястья, чтоб видела меня. Хочу успокоить, но это срабатывает, как мина.

Птичка, точно озверевшая кошка, отталкивает меня, вырывая свои руки. Откуда только столько силы в ней враз взялось? Руками меня по груди колотит, драться совсем не умеет, но похоже, это ее не останавливает.

– Не трогайте! Вы убиваете меня и мое дитя. За что?! Что я вам сделала? За что… вы мне мстите?

Срываюсь и за руки ее хватаю. К кровати прижимаю, за секунду наваливаясь сверху. Чувствую ее упругую грудь и запах цветочный. Фиксирую не сильно, но достаточно для того, чтобы перестала уже брыкаться, как ненормальная, и не навредила себе.

– Успокойся! Блядь, да успокойся, я сказал! Илана, мать твою! Посмотри на меня.

Ловлю ее лицо рукой, заставляя посмотреть себе в глаза. Она точно дикая в этот момент. Вообще не сказать, что тихоня. Зрачки расширенные, бешенные, глаза блестящие. Аж шипит вся, так сильно злиться и переживает.

– Никто тебя и ребенка нашего не убивает, и убивать не собирается. Поняла меня? Поняла?

Всхлипывает только. Ее прозрачные слезы стекают к вискам. Не верит она мне. Ни единому моему слову.

Выдыхаю. Надо спокойнее. С ней так не работает.

Немного ослабляю хватку. Не хочу сделать ей больно. Провожу рукой по лицу, заправлю светлые волосы за ухо. Стараюсь не думать о том, в какой я позе сейчас, иначе никакие слезы уже ей не помогут.

Я сижу на Илане сверху, придавив ее бедра своими, стараясь не задеть живот. Она, точно птичка трепыхается подо мной, но в какой-то момент затихает и смотрит прямо на меня. В ее глазах ловлю океан слез. Проклятье.

Приглушаю голос, чтобы малышка перестала так сильно трястись.

– Девочка, тебе нельзя так волноваться, чтобы не навредить ребенку. Врач сказала, что ты слабая, но если будешь хорошо питаться и выходить на улицу, все будет нормально.  Слышишь? Понимаешь, что я говорю?

Смотрю на нее. Красивая, как кукла. Расстроенная только. Сильно. Ее губы раскраснелись и приоткрылись от частого дыхания. Похоже, что она сама уже хочет успокоится, но не может. Довела себя до такого состояния, когда успокоительное уже надо пить. Черт.

Не могу удержаться, и в один момент наклоняюсь, чтобы накрыть ее губы поцелуем. Хочу успокоить ее. Хотя бы так. Прикасаюсь к ее сладким губам, а у самого уже крышу сносит. До чего же манящая. Невероятно просто.

Целоваться, конечно, ни черта не умеет. Зато сразу же реветь перестает, затихает вся, деревенеет.

Зарываюсь к ее волосы рукой, провожу по их шелку и насытиться не могу. Черт. Это уже слишком.

Как только отстраняюсь от нее вижу, что птичка губы свои приоткрыла и дышит как-то часто. И тяжело. Глаза по пять копеек. Не двигается даже.

Не пойму, то ли от возбуждения, то ли от страха такая реакция. Скорее второе. Так, надо притормозить. Ее трахать нельзя сейчас уж точно.

Отпускаю, наконец, ее ладони. Малышка ненавидяще потирает их. Черт. Все же сделал больно.

Нехотя слезаю с нее. Не могу отрицать, что целовать мне ее чертовски понравилось, вот только слезы эти снова…Не хочу я так. Не привык, чтобы бабы рыдали подо мной, словно я их ножом режу.

Отпускаю. Отхожу, чтоб уже дышать начала. Вижу, как действую на нее. Того и гляди, приступ кашля снова начнется.

В этот момент решаю. Хватит ей тут сидеть. Слишком далеко. От меня.

– Так все. Пошли.

Быстро взгляд на меня бросает. Назад отползает на кровати. Блядь, эта сучка меня точно выведет.

Беру Илану за руку, но она начинает отбиваться от меня, точно дикий зверек.

– Тихо. Да не бойся ты! Сюда иди.

– Пустите, монстр! Куда вы тащите меня? Снова в подвал?

Не хотел вспоминать об этом, но видимо, придется. И не раз еще. Вижу, как глаза ее снова наполняются слезами. Да что ж такое. Она боится, я понимаю, что с ней надо легче, иначе ребенка моего точно скинет.

– Нет. Не будет никакого подвала. Идем.

– Я не пойду никуда с вами. Не пойду!

Теряю терпение. Подхожу к ней, и на руки быстро подхватываю. Ее близость мне нравится, даже несмотря на то, что в этот момент девка, точно бешеная, пытается расцарапать мне лицо.

– Успокойся, я сказал! Будешь брыкаться, точно в подвал посажу. До родов там сидеть будешь!

Затихает. Ревет теперь просто. Чертыхаюсь. Вот как с ней говорить, да еще и не волновать?

Выношу ее из комнаты этой понимая, что больше ей тут нечего оставаться. Я хочу ее ближе. Хочу видеть рядом, пусть это и будет соседняя спальня.

Несу птичку на второй этаж в гостевую. Она в два раза больше. Там огромное окно. Ей нужен воздух, да и комната эта находится прямо напротив моей спальни. Не знаю почему, но мне хочется, чтобы Илана была ближе.

Все это время птичка в моих руках даже не шевелится. Глаза только закрыла и руки приложила к животу в защитном жесте. Переживает.

Мне же чертовски приятно прижимать ее к себе и ощущать голые ноги и кожу нежную. Майка ее чуть задралась, и я отчетливо вижу красивую ложбинку между ее небольшой груди без лифчика и соски стоячие. Хотел бы я их искусать, завести ее. Чтобы мурчала подо мной, а не ревела, как сейчас.