Невинная. В уплату долга

Целую птичку так, как давно хочу, наслаждаясь ее сладкими губами и видя удивленный взгляд. Жадно, до безумия сминая ее пухлые и мокрые от дождя губы своими и чувствуя, как каменеет член в штанах.

Птичка замирает, но после, к моему огромному удивлению, не отталкивает меня, а наоборот, прижимается ко мне дрожащими ладонями, робко отвечая. Так осторожно и сладко, что мне реально хочется стонать в голос.

Илана отвечает на поцелуй. Неумело и осторожно, но и этого мне хвтаает, чтобы захотеть ее всю. Без остатка.

Вынужденно отстраняюсь от нее ломая себя. Птичке надо домой. Она и так уже вся промокла до нитки. Обхватываю ее лицо руками.

– Иди. Едь домой. Будь с Анютой. Поняла?

– А…вы?

Смотрит на меня соловьиными глазами. Губы красные припухли. Сладкая.

– Переживаешь за меня?

Не могу сдержать улыбки, видя ее смущение. Ее щеки становятся пунцовыми.

– Иди, Илана. Я приеду.

Усаживаю птичку в машину к Дэну, а сам иду к Владу. За нами следует целый отряд спецназа. Мы должны догнать Быкова, и тогда я лично отпилю ему башку.

Через несколько минут дороги перед глазами начинает темнеть. Черт. Кажется, из руки уже вся кровь вытекла. Дэн замечает первым.

– Господин Волков, может вам это, в больницу сначала?

– Нет! Сначала я прирежу Быка. Гони, Влад. Давай быстрее.

Ослабляю жгут. Еще час должен продержаться, но я не сдохну, пока эта тварь еще жива.

Работаем слаженно. Мои люди высекают Быкова у железнодорожного вокзала. Андрей бросает машину и срывается на бег видя, что я его нашел. Он несется к рельсам, убегая от моих парней, которые гонят его, как паршивого пса.

Я же остаюсь у машины, и заряжаю пистолет. Я должен его убить. Сам.

Все случается быстро. Кажется, растерянный Быков не ожидал от нас такого напора, от чего всего лишь на миг он теряет ориентацию, и не видит поезда, несущегося прямо на него.

Я даже выстрелить не успеваю. Андрея размазывает по рельсам. Просто распиливает на части, не оставляя от него нихрена.

Кто-то истошно орет издалека. Собирается толпа. Сука! Я сам его должен был убить. Сам.

Опираюсь о стену. Становится хреново. Руки уже почти не чувствую. Черт.

Эта тварь забрала у меня семью и чуть ли не лишила новой. Внутри сильно жжет. Кажется, мне больно. Давно так больно не было. Не ощущал просто.

Дэн подходит первым. Я вижу по его лицу, что все.

– Роман Викторович, что делаем с ним? Андрея размазало. Там одни ошметки от него остались. Зрелище не для слабонервных. Кишки на рельсах одни остались. Я знаю, вы сами отомстить хотели, но некого там уже забирать. По частям разве что, в пакетах.

Несколько раз со всей силы луплю по стене. Рука немеет, но ничего не помогает.

– Блядь, твою ж мать, Дэн!

Я сам должен был убить эту суку. Сам вспороть ему глотку! За жену, за сына, за покушение на Илану и моего ребенка!

Жадно хватаю ртом воздух. Как же мне хотелось самому вырезать сердце Быкову, и скормить его псам. Черт, проклятье!

– Роман Викторович, что делаем с ним?

Пытаюсь собраться с мыслями. Не я, так поезд его наказал, тварь.

– Валим отсюда. Не трогайте эту падаль. Не пачкайте об него руки. Давай в больницу, а то с меня скоро вся кровь нахрен вытечет.

Глава 38. Илана

На часах двенадцать ночи. Я уже давно уложила Анютку спать, вот только сама не могу сомкнуть глаз, не зная, что с Волком. Мужчина так и не вернулся. Я практически все время была у окна, и кажется, ждала его.

Я не знаю, что произошло после, но почему-то не хочу, чтобы с Романом что-то случилось. Одна только мысль об этом вызывает у меня слезы.

Жутко хочется пить. Анютка просит много молока, и я часто пью травяные чаи. Бреду на кухню по темному коридору, даже не включая свет. Я тут уже все выучила, вот только не дойдя до кухни улавливаю шум, а после вижу открывающуюся дверь.

Замираю посреди коридора, когда замечаю, как в дом заходит Роман. Кажется, убегать поздно. Он уже заметил меня.

– Почему не спишь?

– Не могла уснуть.

Волк подходит ближе, и в этой полутьме я не знаю, куда скрыться от него. Он близко. Настигает меня в считанные секунды.

– Ваша рука. Вам очень больно?

Осторожно прикасаюсь к его раненной руке, превозмогая страх.

Слышу низкий хриплый голос, который почему-то завораживает меня.

– Нет. Царапина. Пуля навылет прошла. Заживет, как на собаке.

Смотрю на его рубашку. Она вся залита кровью.

– Ваш рубашка…

– Я сам не смогу расстегнуть. Порву только. Помоги снять.

Сглатываю. Мужчина совсем рядом, и я как-то не планировала его раздевать, но верю, что он и правда раненный сам не сможет этого сделать. Мне надо помочь ему, вот только как унять бешено бьющееся в груди сердце?

Мои пальцы дрожат, но я подхожу ближе, и одну за другой расстегиваю рубашку Волка, видя в полутьме его голый торс. Закусываю губу и стараюсь не смотреть на него. Почему-то эта близость выбивает меня из колеи.

Помогаю снять рубашку Роману, стараясь не задеть перебинтованную сверху руку и кажется, начинаю дышать через раз, когда после этого мужчина оказывается передо мной голым до пояса.

Волк моё лицо поднимает, заставляя посмотреть прямо на себя.

– Что с глазами, почему снова плакала?