Невинная вдова

— Тсс! — Он оглянулся через плечо, как будто ожидая, что из стены вот-вот выскочат йоркистские мародеры. — Пойдемте со мной.

Монах поманил нас и зашагал впереди с удивительной для его возраста скоростью. Я поспешила за ним, Беатриса тоже бросилась вдогонку.

Почти все свечи на главном алтаре были потушены, и повсюду царил полумрак. Единственным, что нарушало глубокую тишину, были наши шаги. Монах торопливо шел по уводящему вглубь аббатства коридору. Он даже не оборачивался, чтобы убедиться, что я не отстала. Я уже хотела снова потребовать аудиенции у аббата, как вдруг впереди забрезжил огонек свечи. Монах остановился и пригласил меня войти в придел Богоматери.

— Сюда, миледи. Мы спрятали его, чтобы никто не похитил и не осквернил его тело.

Вот он. Мой супруг, возлюбленный сын Маргариты. Тело Эдуарда лежало на грубом, наспех сколоченном столе. Его омыли, стерев следы крови с лица и рук. Но затем его вновь одели в пропитанную засохшей кровью тунику с красно-черными страусовыми перьями, свидетельствующими о его королевском происхождении и притязаниях. Я неотрывно смотрела в его лицо. Оно было необыкновенно юным и почти прозрачным. При жизни я ни разу не видела у супруга такого безмятежного выражения. У изголовья горели свечи, и ни одна тень не искажала его черты. Смерть разгладила лицо принца, сделав его прекрасным и наконец-то умиротворенным. Но при жизни Эдуард никогда не искал мира. Он всегда мечтал лишь о жестокой смерти для своих врагов и о славной победе для себя. Его руки были сложены на груди, и казалось, что он просто уснул. Рядом с ним монахи положили его меч. Кто-то расчесал его волосы, и они сияли, излучая золотистое тепло.

— Принца убили здесь? — еле слышно спросила я.

— Да, миледи. В нефе.

— В присутствии короля Эдуарда?

— Да, в присутствии короля и его братьев. Они поссорились.

Значит, гонец сказал правду. Я не могла не задать следующий вопрос, хотя мне не хотелось этого знать.

— Он пал от руки герцога Глостера?

— Да, миледи.

У нас за спиной раздался какой-то шорох. Беатриса испуганно ахнула.

— Птицы. Они тоже пытаются спрятаться. — Монах едва заметно улыбнулся. — Но вам оставаться нельзя.

— Я не собираюсь здесь оставаться. Я должна вернуться к королеве.

По крайней мере я смогу рассказать ей о том, что мне удалось узнать. Я вынула из рукава мешочек с золотом, припасенным именно на этот случай. Я знала, что необходимо сделать. И где еще, если не тут?

— Позаботьтесь о нем, пока в этих краях вновь не воцарится закон. — Я вложила мешочек в ладонь монаха. — Я хочу, чтобы принца похоронили у алтаря, прямо в центре. Чтобы, войдя в церковь, все сразу видели место его упокоения. Что касается памятника… — Мне ничего не приходило в голову. Наверное, лучше пока не привлекать лишнего внимания к его могиле. — Я вернусь и все устрою. Когда ситуация прояснится. И еще я хочу, чтобы вы каждый день отправляли по нему заупокойную службу.

Птицы опять завозились, и у меня внутри все оборвалось. Я знала, что нам нельзя задерживаться. В последний раз я коснулась руки Эдуарда. Она была холодной, как каменные плиты у меня под ногами. Неожиданно для самой себя я наклонилась и коснулась губами его лба. Не в знак сочувствия, а в знак прощания. Я впервые по собственной воле поцеловала Эдуарда Ланкастера, не считая целомудренной ласки во время нашей свадьбы в Анжерском соборе.

— Позаботьтесь о нем.

— Не беспокойтесь, миледи.

Мы вышли из придела и направились к выходу. Мои мысли были невеселыми. Я исполнила свой долг в отношении погибшего супруга. Но передо мной маячило унылое будущее вечной беглянки. Кем я буду? Приживалкой при французском дворе? Или узницей Йорков? Я знавала лондонский Тауэр в лучшие времена, от души наслаждаясь его гостеприимством. Но у меня не было ни малейшего желания жить там в комфортабельной неволе. Я вообще не собиралась становиться пленницей.

— Леди! Берегитесь! — прошипел мне на ухо монах.

У главного входа послышалась какая-то возня. Нас обдало порывом холодного воздуха. Раздались шаги. Решительные и уверенные, но неторопливые. Они принадлежали одному-единственному человеку. И этот человек явно никого не искал и не преследовал. Факелом полыхнувшая в моей груди паника улеглась, оставив лишь слабый огонек тревоги.

— Сюда! — Монах затолкал нас в часовню, посвященную моей бабушке и расположенную сбоку от алтаря, и заспешил прочь.

Мы прижались к стене. Беатриса осторожно выглянула из-за колонны.

— Король! — выдохнула она мне в ухо. — Он нас увидит?

Я покачала головой, не решаясь вымолвить ни слова. Не догадываясь о том, что у него есть зрители, король Эдуард подошел к алтарю. Отстегнув от пояса меч, он опустился на колени, склонив голову. Его золотистые волосы поблескивали в пламени двух свечей.

— Благодарю тебя, Всевышний, за эту победу.

Мы отчетливо слышали его приглушенный голос, отражающийся от церковных стен.

— Я клянусь, что это была последняя битва, залившая английскую землю английской кровью. Я больше никогда не допущу братоубийства. В знак того, что я твердо намерен сдержать эту клятву, я оставляю свой меч здесь.